Вдова мастера теней

Упавшая на мостовую сверху женская туфелька заставила поднять глаза. Рина, дочка доктора Флина, обхватив себя руками, стояла на крыше. О ее ноги терлась огромная серая псина. А острые крылья безысходности, почти накрывшие хрупкую девушку, были готовы столкнуть ее вниз. По щекам Рины текли слезы. Боль и безысходность росли на глазах. Еще немного, и девушка шагнет вниз! Не успею подняться на крышу. Не успею даже окликнуть! Придется рискнуть…

Я смотрела на дочку доктора, а видела взлетающие к небу качели, слышала свой смех и радостный визг сестры…

Два облака ринулись вниз, они почти окутали меня. Покачнувшись, схватилась рукой за фонарный столб.

Рина вздрогнула, взвизгнула и отскочила от края. Не удержалась на ногах и села на скат крыши.

Я предусмотрительно шагнула в тень. Крик услышали. Из окна дома высунулся отец девушки, посмотрел вверх, побледнел. Потом раздался грохот — Флин побежал спасать дочь. Громко запричитала его жена. Вскоре все семейство сидело на крыше, обнявшись. А я могла вздохнуть спокойно и вернуться домой. Было жаль Рину: девушку соблазнил военный и бросил. Она посчитала, что на этом ее жизнь кончена. Глупость какая! Подумала бы о родителях!

Я незаметно вернулась домой. Минус сорок минут времени — надеюсь, Рина все же поймет, что гробить свою жизнь из-за кобеля в мундире глупо. Меня немного покачивало от усталости. Полпузырька тоника исправили положение.

В спальне сестры ждал очередной «сюрприз». Эли спала, раскинув руки и судорожно всхлипывая во сне. На подушке рядом с ее головой сидел колючий черный комок — страх. Даже во сне ей уже нет покоя!

…Золотистые ветви ивы, колышущиеся над водой, и летящие в небо белые шляпки семян одуванчиков…

Вспомнила раньше, чем сообразила, что делаю…

Черное облако врезалось в мою грудь. За год я научилась без вреда для себя развоплощать эмоции. Но иногда, как сейчас, случались промахи. Чужой страх заструился по жилам, заставил испуганно вздрогнуть. И лишь потом исчез.

Мимолетный взгляд на часы. Пять минут. Не так уж и долго.

— Просыпайся, соня! — Я погладила сестру по волосам. Элиза сонно забормотала, отмахнулась от моей руки. Перевернулась на живот, зарылась в подушку лицом. — Эли, просыпайся! А то опоздаешь на мою свадьбу!

— Уже утро? — Сестра взлохматила пальцами волосы, зевнула, прикрыв рот ладонью.

— Уже.

Глубоко вздохнула. Больше тянуть нельзя!

— Эли, я тебе сразу не сказала, но Витор предложил стать не женой, а вдовой. — Сестра замерла с занесенной рукой, которой собиралась потереть глаза. Быстро добавила: — Это шутка! Глупо, я знаю. Витор хочет подшутить над родными. Вроде: вы меня не ценили, а тут — раз! — и вот…

Элиза смотрела на меня широко распахнутыми голубыми глазами. Очаровательно сонная, наивная и совершенно ничего не понимающая. Все же какие мы с ней разные!

— Не волнуйся. Это глупая шутка. Почему и зачем — нас не касается. Вставай! А то опоздаем, и будущий покойник передумает на мне жениться! — смех вышел нарочитым и усталым. Надо еще тоника выпить.

Эли медленно кивнула. Посмотрела с укоризной.

Я отрицательно качнула головой в ответ: «Не откажусь, не проси».

Сборы заняли чуть больше времени. Пришлось возвращаться. Одетая в серебристо-серое двуслойное платье с завышенной талией, причесанная, сестра вспомнила о любимой стабилизированной магией ветке жасмина, благополучно мною забытой. Эли ничего не сказала, но по глазам видела: сестра обиделась. Эта ветка стала своего рода ее талисманом. Символом того, что все будет хорошо.

Согласна с сестрой: надеяться нужно всегда, даже когда падаешь в пропасть. Вдруг тебе повезет и внизу окажется уступ, за который ты сможешь зацепиться! Или у тебя вырастут крылья! Или прилетит пегас! Потому что, если желаешь чего-то искренне, чудо обязано случиться! Правда, иногда не сразу его увидишь. Но сдаваться — это последнее дело!

Пока ехали в столицу, Элиза молчала, потом, глядя на мелькающие за окном ночные улицы, тихо сказала:

— Это жестоко!

— О чем ты? — Я как раз вытаскивала шпильки из прически и расправляла пальцами пряди, потому что волосы невесты должны быть распущены. Платье, туфли, наличие или отсутствие фаты — все неважно, но волосы надлежит освободить. От всего — как символ освобождения от прошлого. Я как-то упустила этот момент. Вот бы Витор удивился. Безусловно, брак у нас фиктивный. Но оскорблять жрецов не стоит.

— Я о розыгрыше! — Сестра упрямо вздернула подбородок. — Какие бы они ни были, они его родственники! И сообщать им, что он умер, — жестоко!

Так и знала, что с Элизой будут проблемы. Но оставить ее с отцом не могла. Сутки без моей помощи — и… Нет, не думать! Никаких «суток» и «и»!

— Эли, не вздумай сказать Витору, что он поступает дурно. Это наш последний шанс. — Сестра сникла. Слишком резко, знаю. Но если дать слабину, мое вдовство окажется под вопросом. Вряд ли у нас есть еще один шанс подобраться настолько близко к мастеру теней. — Эли?

— Я знаю. Со мной не будет проблем, обещаю. — Элиза опустила глаза, на губах появилась вежливая полуулыбка. Сестра снова спряталась от меня в раковине этикета.