Вдова-шпионка. Как работа в ЦРУ привела меня из джунглей Лаоса в московскую тюрьму

Во Вьентьяне мы провели два дня, улаживая формальности и встречаясь с людьми, к которым должны были обращаться, если нам что-нибудь понадобится, когда мы окажемся “в глуши” Паксе. Люди встречали меня приветливо, но мне было очевидно, что я здесь на положении супруги — одной из многих, а не единственной в своем роде. Они спрашивали, хочу ли я работать, и я всегда отвечала “да”, хотя и не знала точно, о какой работе идет речь. Я написала свою автобиографию и заполнила многостраничную анкету, указав сведения об образовании, опыте работы, родителях, сестре, браке, местах проживания и родственниках, живущих или работающих за границей. Анкета была длинной, но простой. Офицер службы безопасности провел для меня инструктаж, но в целом на меня никто не обращал особого внимания.

Пока мы с Джоном были во Вьентьяне, мы успели пообедать в великолепном французском ресторане “Мадлен”, открытом еще во времена французской оккупации. Там мы заказали превосходный грибной крем-суп, вкуснее которого я, пожалуй, в жизни не ела. Свежие, почти хрустящие грибы плавали в густой кремообразной похлебке, приготовленной с добавлением капли чудесного хереса. Мы также заглянули в местное пристанище американцев, бар “Спот” в отеле “Лансанг”, где музыканты играли Yellow River и Country Roads

. Джон встретился там с несколькими знакомыми из Вашингтона. Представляя меня, он говорил: “Это моя жена”, — но при рукопожатии я всегда добавляла: “Марти”. Я начинала понимать, что значит быть супругой сотрудника ЦРУ. Жена была положена Джону по званию, как машина, дом и рабочее место.

По дороге в Паксе наш самолет сделал посадку в небольшом городке, где жили сотрудники ЦРУ со своими семьями. Сначала нам предстояло отправиться именно туда, но планы изменились, когда в апреле 1971 года американские женщины и дети были эвакуированы из Паксе после серьезного минометного обстрела города силами Вьетнамской народной армии. У нас с Джоном не было детей, а потому мы лучше подходили для работы в Паксе. Мне было все равно, куда ехать, а Джон, кажется, даже обрадовался, потому что он знал, что в Паксе будет интереснее.

На подлете к аэропорту Паксе я увидела на востоке высокие горы. Успев немного изучить Лаос, я знала, что это плато Боловен, возвышающееся примерно на 1000 метров над уровнем моря. Восточнее, за этими горами, находился Южный Вьетнам. Мы подлетели к маленькому аэропорту с короткой взлетной полосой. Посадка прошла не слишком гладко — бетонному покрытию не шли на пользу ежегодные сезоны дождей. Самолет подъехал к зданию из рифленого железа размером с сарай. При мысли о том, что в этом аэропорту мне не найти знака “Добро пожаловать в Паксе”, я рассмеялась. Сотрудники аэропорта подкатили трап к задней двери самолета, и мы прошли к выходу. Нам в лицо сразу пахнуло горячим, липким, влажным воздухом.

Джон сказал, что с нами летели в основном лаосцы и несколько тайцев. Мне все они казались одинаковыми. Американок в самолете больше не было, а американцев было всего двое. Я обратила внимание, что чем дальше на восток мы продвигались, тем выше становились в сравнении с местным населением. Благодаря этому нам было легче находить друг друга в толпе, но сложнее оставаться неприметными.

Спустившись на землю, мы встали у хвоста самолета, ожидая, пока выгрузят всевозможный багаж: вещмешки, переполненные холщовые сумки, старомодные чемоданы с защелками, непонятные бесформенные свертки и наконец два наших чемодана. Представьте только: мы приехали на другой конец света, взяв с собой лишь по чемодану, а остальное отправив следом в огромном сундуке! Нас ждала простая жизнь.

Лаосцы и тайцы рассеялись. Одни отправились в город на местных такси — маленьких автомобилях, все окна которых были открыты для циркуляции воздуха, в равной степени пыльного и влажного. Других встретили друзья на пикапах и мотоциклах. Третьи просто побрели пешком по грунтовой дороге в сторону города.

Нас же прямо у самолета встретил Карл, который руководил нашим маленьким отделением в Паксе. Он сказал, что рад нас видеть, а Джону рад особенно, потому что в Паксе не хватает рабочих рук. Карлу было за сорок. Его седые волосы были коротко подстрижены, а кожа потемнела от загара. Он был невысок, мускулист, дружелюбен и вежлив, и все в нем выдавало военную выправку. Он приехал на бежевом “Джипе-Вагонире”, который, впрочем, вполне мог быть кремовым или белым, потому что краска скрывалась под толстым слоем дорожной пыли. Джон положил наши чемоданы в багажник, и я села на засыпанное песком заднее сиденье. Окна джипа были открыты, и внутрь летела пыль с подъездной дороги к аэропорту. Карл свернул на главную двухполосную дорогу — единственную асфальтированную дорогу, проходившую через Паксе. Тротуаров и бордюров не было: маленькие домики и хижины стояли вдоль дороги прямо на земле. Я запоминала все, что видела, и гадала, смогу ли приспособиться к новой жизни в этом далеком, примитивном городке.