Вдова живого мужа

Зеваки задрали головы, разглядывая парящего в высоте Тима. А Любава смотрела вперед, туда, где в самом конце узкой каменистой улочки появилась небольшая группа всадников, мчащихся во весь опор. Впереди на своем Карьке ехал... Дикий Вепрь! Как испугались те, кто только что желал ей смерти! Как кинулись врассыпную, расступаясь перед Тем, кто жил в лесу! Он подъехал прямо к куче хвороста, одним взмахом кинжала разрезал веревки и взял её за локти, чтобы подсадить в седло.

- Никак жариться надумала? Чать, не окорок!

Но заметив, как болезненно она сморщилась, забеспокоился.

- Что с тобой, Любавушка?

- Рука!..

- Рука... у меня болит рука, - пожаловалась Наташа и открыла глаза.

Над нею блестел золотыми вкраплениями темно-серый каменный потолок, с которого свешивался странный светильник, составленный, похоже, из кусочков слюды - небольших, прозрачных, скрепленных между собой тонкими цепочками: они шевелились от легкого движения воздуха где-то там, вверху, бросая на потолок и стены брызги света.

Какая-то незнакомая женщина с добрым участливым лицом склонилась над нею, держа в руках крошечный хрустальный сосудик; вынула из него золотую иглу и уколола повыше локтя болевшую правую руку. Боль сразу утихла, и даже руку Наташа перестала ощущать. Женщина коснулась прохладной ладонью её лба и проговорила удовлетворенно:

- Ну вот, теперь совсем другое дело... Выпей-ка, красавица, вот это.

Она поднесла к губам Наташи кружку с каким-то освежающим кисло-сладким напитком. Мозг её, только что пребывавший то ли в полусне, то ли в полуяви, точно переболевшая собака, мгновенно стряхнул с себя эти липкие, лохматые обрывки, туман в глазах пропал.

- Кто вы? - спросила Наташа.

- Меня зовут Рогнеда.

- А где я?

- Не спеши, узнаешь... Тебе снилось что-то страшное?

- Это был необычный сон. Я как бы жила много лет назад, и сегодня меня собирались сжечь на костре...

- Каждый человек живет несколько жизней, - согласно кивнула Рогнеда.

- Разве могут человека звать просто - Дикий Вепрь? - задумчиво проговорила Наташа.

- Могут. Особенно если человек сам не хочет помнить свое имя...

- Ты свободна, Рогнеда! - прервал их разговор вошедший в комнату мужчина средних лет, одетый в нелепые, по мнению Наташи, одежды, более уместные в каком-нибудь театре, дающем спектакль из античной жизни. - Добро пожаловать в Аралхамад!

- Это какая-то новая республика? - подивилась молодая женщина, никогда прежде не слышавшая такого названия.

- Аралхамаду - двести первый год! - торжественно провозгласил мужчина и представился: - Великий маг, слуга Арала. Для посвященных - Саттар-ака...

- А я...

- А ты, дитя мое, Пансема, что означает - знамение. Ибо приход твой к нам - высший знак для слуг Арала. Двадцать лет у нас не было послушника, обладающего Божьим даром сродни твоему! Этому обучиться нельзя, такими рождаются лишь избранные Аралом. Чтобы удержать тебя на этом краю жизни, нам пришлось, не дожидаясь времени весеннего равноденствия, принести Богу жертву. Жертва была принята, и ты пошла на поправку!

- Вы очень добры ко мне...

Великий маг наклонил голову.

- Почему ты, Пансема, не спрашиваешь, чья кровь пролилась во имя Бога на жертвенном алтаре?

- Я не знаю... Я подумала, что это... черный петух, или черный баран...

- Зачем же думать, если ты можешь видеть?! Всемогущий не принимает другой жертвы, кроме человеческой.

Он расхохотался, видя смятение Наташи.

- Разве ты не знала, что мир держится на человеческой крови? Чтобы жил один, должен уйти другой. Горы отворяют свои богатства, лишь получив долю крови. Лишь напившись нашей крови, человека кормит земля... И ты теперь наша сестра, ибо мы навек связаны кровью.

- Но я не хочу!

- Желание - чувство непостоянное: сегодня оно есть, завтра - нет. Человек, следующий за своими желаниями, подобен глупой рыбе, мечущейся на крючке. Разум должен вести человека. Разум и вера.

- Но у меня другая вера.

- Бог, нарисованный на доске, не может видеть, но Бог, с неба глядящий и видимый каждому - воистину всемогущ! Жертвенной кровью мы нанесли знак Арала у тебя на груди; он будет вечно жечь тебя подобно раскаленному клейму, если ты отречешься от новой веры своей...

Наталья почувствовала, как на лбу у неё выступил холодный пот. Боже, спаси и сохрани! Куда она попала? Разве отвечает за свои действия человек без сознания? Разве можно насильно обращать его в новую веру? Она чуть было не разрыдалась: обманутая, беззащитная женщина...

"Как это - беззащитная?" - возмущенно зазвучал у неё в голове знакомый женский голос, засмеялся - колокольчиком залился - другой, совсем молодой. Теперь их уже двое?!

- Может, её балкой сильно ударило, а, Лизавета? - серьезно спросил второй голос - Любавин.

- Растерялась, - стал оправдывать её первый. - Ну-ка, из огня да в полымя! Любому не по себе станет...

- Хочешь сказать, испугалась? - поправила Любава. - Я вон костра не побоялась, а тут - какой-то мужичонка!

- Не мужичонка, а великий маг!

- Хватит! - мысленно прикрикнула на своих прародительниц Наталья. Моя голова - это вам не ярмарка!.. Сама разберусь!