«Вдовствующее царство»

В этой связи следует отметить, что, по наблюдениям западных медиевистов, пребывание монарха в том самом месте и в тот самый день, которые обозначены в дате изданной от его имени грамоты, — это архаическая черта средневековой администрации, связанная с личным характером королевской власти. Людовик Святой (1226–1270) действительно находился там и тогда, где и когда издавались его эдикты и другие акты; при Филиппе Красивом (1285–1314) это уже не было правилом[1420].

Было бы интересно провести аналогичное исследование на русском материале и выяснить, когда фактическое местонахождение государя перестало строго соответствовать месту выдачи его грамот. Можно заметить, например, что уже с начала XVI в., когда установился обычай указывать в дате грамоты не только год, но и место ее выдачи, в качестве такового, как правило, называется Москва. Достаточно сказать, что все жалованные грамоты, полученные Троице-Сергиевым монастырем от великого князя Василия III (1506–1533), были выданы в Москве[1421]. На этом фоне девять троицких грамот, которые в 1540-е гг. были пожалованы монастырю Иваном IV во время его пребывания в этой обители, а также в Великом Новгороде, Владимире и Нижнем Новгороде, выглядят явной аномалией.

Есть, однако, основания утверждать, что и в 40-е гг. XVI в. выдача грамот государем во время его поездок по стране являлась исключением из правила — исключением, которое делалось для тех или иных челобитчиков. Нормальный же порядок заключался в том, что жалованные грамоты, скрепленные, как полагалось, красновосковой печатью, выдавались в Москве — даже в тех случаях, когда великого князя в столице не было.

Так, 4 октября 1543 г., т. е. накануне появления первой известной нам жалованной грамоты за путной печатью, выданной игумену Троице-Сергиева монастыря Никандру, троицкие власти получили другую жалованную грамоту (на соляные варницы): она была выдана в Москве (в отсутствие великого князя, находившегося тогда на Волоке) и скреплена красновосковой печатью[1422]. Три года спустя, 3 октября 1546 г., Иван IV, находясь «у Троицы», пожаловал игумена Иону, который получил грамоту за путной печатью, а накануне, 2 октября, в Москве была выдана жалованная грамота Л. П. Поликарпову: подлинник ее дошел до нашего времени, и на нем можно видеть красновосковую печать[1423]

. 5 октября того же года получил жалованную грамоту московский Симонов монастырь. Место ее выдачи в самом документе (мы располагаем его подлинником) не указано, но сохранился обломок красновосковой печати[1424], а на обороте читаются имена казначеев И. И. Третьякова и Ф. И. Сукина (см. выше табл. 2, строку 48): очевидно, как справедливо предположил С. М. Каштанов, грамота была выдана казначеями в столице, в отсутствие Ивана IV[1425]. Тот же исследователь обратил внимание на то, что в июне — августе 1546 г., когда великий князь находился в Коломне, грамоты от его имени выдавались в Москве

[1426].

Использование путных печатей так и осталось кратковременным «экспериментом»; дальнейшего распространения эта практика не получила. Во второй половине XVI в., судя по опубликованным документам, грамоты выдавались только в столице, хотя цари (как, например, Иван Грозный в годы опричнины) не раз на длительный срок покидали ее пределы. В самом конце XVI столетия в заключительной части некоторых грамот появляется указание на их выдачу «в царствующем граде Москве»[1427]: тем самым за столицей окончательно был закреплен статус средоточия власти и единственного места, откуда могли исходить законные акты.

Так история о путных печатях, которая на первый взгляд может показаться лишь любопытным, но малозначительным казусом, в более широком контексте предстает весьма важным и показательным эпизодом в длительном процессе централизации и деперсонализации власти, ее отделения от личности государя.

Глава 8

Функции государя и его советников в управлении страной

1. Прерогативы монарха

Политический кризис 30–40-х гг. XVI в., ключевые события которого были рассмотрены в первой части книги, высветил некоторые характерные черты русской монархии того времени и, в частности, показал действительную роль государя в функционировании политической системы страны. Выяснилось, что некоторые функции являлись неотъемлемыми прерогативами великого князя и, в случае его малолетства и фактической недееспособности, не могли быть переданы даже матери государя, не говоря уже о других лицах, претендовавших на регентство. К числу таких прерогатив в первую очередь относилось представительство страны во внешнеполитической сфере, ведь по понятиям той эпохи государь олицетворял собой государство.