«Вдовствующее царство»

Все упомянутые лица находились — в прямом и переносном смысле — вдали от государева двора, и какая-либо связь между их назначениями в Новгородский дворец и перипетиями придворной борьбы не прослеживается.

Новые областные дворцы, впервые упоминаемые в конце 30-х гг. (Дмитровский, Рязанский, Угличский), в местническом отношении занимали промежуточное положение между Тверским и Новгородским дворцами. Дмитровский дворец, подобно Тверскому, испытывал заметное влияние придворной конъюнктуры, в то время как на персональном составе угличских и рязанских дворецких перипетии борьбы за власть в кремлевских палатах почти не отражались.

Первым дмитровским дворецким, как уже говорилось, был кн. Дмитрий Федорович Палецкий. Он упоминается в этой должности с августа 1538 г.[1631]

, но, согласно сделанному выше предположению, мог занять ее еще в конце 1537 г. Последний раз в известных нам источниках кн. Д. Ф. Палецкий назван дмитровским дворецким в июне 1542 г.[1632] А. А. Зимин относил его к числу сторонников Шуйских и считал, что «поражение Шуйских привело к опале Палецкого»[1633]. Однако этот тезис плохо согласуется с хронологией дворцовых переворотов: в период, когда при дворе наибольшим влиянием пользовался главный противник Шуйских — кн. И. Ф. Бельский (с лета 1540 по декабрь 1541 г.), кн. Д. Ф. Палецкий продолжал оставаться на своем посту, а январские события 1542 г. привели к временному торжеству князей Шуйских над своими соперниками. Поэтому возможную отставку Палецкого (не говоря уже об «опале», о которой в источниках нет никаких упоминаний) никак нельзя объяснить «поражением Шуйских».

Возможно, несколько лет должность дмитровского дворецкого оставалась вакантной. Сведения о новом дворецком появляются только в 1543/44 г.: им стал окольничий Василий Дмитриевич Шеин[1634]

. Это назначение так же трудно связать с победой или поражением какой-либо придворной группировки, как и уход из Дмитровского дворца кн. Д. Ф. Палецкого.

В. Д. Шеин недолго исполнял обязанности дмитровского дворецкого: последний раз в этом качестве он упоминается 20 апреля 1544 г.[1635], а менее года спустя в источниках встречается имя нового главы Дмитровского дворца — Василия Михайловича Воронцова. 20 марта 1545 г. ему был доложен судный список по тяжбе слуги Саввина Сторожевского монастыря Третьяка Федорова с помещиками А. Б. Холевой и И. Д. Стоговым из-за спорных земель[1636].

А. А. Зимин так прокомментировал назначение В. М. Воронцова дмитровским дворецким: «Временное укрепление у власти Воронцовых сопровождалось раздачей должностей отдельным представителям этой фамилии»[1637]

. Поскольку два дяди Василия Михайловича, бояре Иван и Федор Семеновичи Воронцовы, пользовались в то время большим влиянием при дворе (а первый из них, как мы уже знаем, с 1544 г. был еще и тверским дворецким), то, действительно, можно предположить, что дмитровское дворечество досталось В. М. Воронцову при их содействии. Но все же утверждение о «раздаче должностей» представителям этой фамилии выглядит явным преувеличением: Воронцовы возглавляли лишь два дворцовых учреждения (из шести существовавших на тот момент). К тому же их положение при дворе в описываемое время не было таким уж прочным: 5 октября 1545 г. лидер клана, боярин Ф. С. Воронцов, попал вместе с несколькими другими царедворцами в опалу, которая была снята в декабре того же года[1638]. Показательно, что кратковременная опала дяди не отразилась на положении его племянника: В. М. Воронцов сохранил должность дмитровского дворецкого, с которой он упоминается в разрядах в апреле 1546 г.[1639] Следовательно, не каждая «дворцовая буря» приводила к кадровым перестановкам в административном аппарате.

И все-таки Василию Михайловичу было суждено разделить роковую судьбу своего дяди: 21 июля 1546 г. по доносу дьяка В. Г. Захарова-Гнильевского он был казнен вместе с боярами кн. И. И. Кубенским и Ф. С. Воронцовым[1640]

. Это единственный известный нам случай за все время «боярского правления», когда действующий глава одного из дворцов стал жертвой придворной борьбы. При этом важно подчеркнуть, что сама по себе должность дворецкого не была в данном случае объектом какого-либо соперничества: это, в частности, явствует из того факта, что после гибели В. М. Воронцова место главы Дмитровского дворца около года оставалось вакантным. Иными словами, В. М. Воронцов погиб не потому, что занимал ответственный административный пост, служивший предметом зависти соперников, а потому, что, будучи племянником еще недавно могущественного временщика, оказался вовлечен в смертельно опасные придворные интриги.

В июльской разрядной росписи 1547 г. впервые упомянут новый дмитровский дворецкий — Далмат Федорович Карпов[1641]. Он же фигурирует с этим чином в свадебном разряде кн. Юрия Васильевича (царского брата) и в декабрьском разряде 1547 г. Казанского похода[1642]. Дмитровским дворецким Д. Ф. Карпов был до июля 1550 г.[1643]