Вдовы

Линда подошла к гаражам у вокзала Ливерпуль-стрит на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Дул пронизывающий ветер, и она отчаянно мерзла. Молодой женщине не пришло в голову, что тут будет настолько темно, поэтому она не взяла с собой фонарик и долго искала во мраке строение под номером пятнадцать. Телефонный звонок Долли не стал для нее неожиданностью; и согласие на новую встречу с ней и Ширли Линда дала без колебаний. Что еще в ее нынешнем положении заставит сердце учащенно биться? После гибели Джо жизнь Линды стала поистине невыносимой. К пустой кровати она никогда не сможет привыкнуть, люди, с которыми она сталкивалась в игровом зале, вызывали у нее отвращение, а полиция обращалась с вдовой как с грязью. И самое главное – ей было чертовски скучно, а скуку Линда ненавидела больше всего на свете. Что там затевает Долли – не так уж важно, Линда с радостью подхватит, заодно сильнее сдружится с Ширли. А может, еще и получит немного деньжат от Долли.

Линда приблизилась к одному из гаражей, прижалась лицом к деревянным створкам ворот, вглядываясь в щель между ними, и чуть не взвизгнула – на нее бросилась огромная овчарка. Линда поспешно перебежала к следующему строению, подняла руку, чтобы постучать, но не успела.

– Ты рано, – раздалось у нее за спиной.

– Я не знала, сколько буду сюда добираться, а опаздывать не люблю.

Из-за холода Линда была недовольна всем на свете, и Долли сразу это поняла. К счастью, сама она пребывала в приподнятом настроении, ведь ей удалось сбежать от полицейской слежки, а потом она с комфортом прокатилась на такси. Отпирая дверь, Долли улыбнулась Линде:

– Похвальная привычка – не опаздывать.

Внутри помещения Долли невозмутимо закурила, словно не видела, как Линда кутается в плащ и подпрыгивает в попытках согреться. Вместо того чтобы предложить продрогшему человеку чаю, Долли уселась на деревянный ящик, достала черный кожаный ежедневник и в ожидании Ширли стала перечитывать свои записи. Молча злиться Линда не умела, и в конце концов ее недовольное бормотание заставило Долли заговорить:

– Чайник в дальней комнате, милочка. Мне черный кофе, без сахара. А себе налей, что хочешь.

Линда состроила гримасу, но прошла в комнатку в глубине ангара, где ее ждали три новые кружки, новый чайник и нераспечатанная пачка печенья.

– Ну давайте, расскажите, какой у вас план! – крикнула она Долли.

– Сначала дождемся Ширли, – отозвалась та, не отрывая взгляда от ежедневника. – Сегодня вечером проходит эта самая «Мисс Паддингтон», Ширли не будет еще минут двадцать.

– Могли бы и предупредить! – возмутилась Линда.

– Ты разве была чем-то занята? – Это было обидно, ведь Долли прекрасно знала, что у Линды ничего интересного в жизни не происходит. – Мы команда, Линда. Дождемся Ширли.

Сидя в такси рядом с матерью, Ширли чувствовала, что с одного глаза сваливаются накладные ресницы, но поправить их не было сил. Если бы не потекший от слез макияж, выглядела она на миллион долларов – в черном вечернем платье с блестками, на каблуках, с искусственным загаром и таким количеством лака на волосах, что им можно было бы потопить корабль. К плечу все еще был приколот номер участницы конкурса красоты.

И мать, и дочь хранили натянутое молчание. Первой нарушить его решилась Одри.

– Я вовсе не имела в виду, что ты проститутка! – прошептала она, надеясь, что таксист не услышит. – Я просто хотела узнать, откуда у тебя деньги на это платье.

Ширли уставилась в окно, стараясь не расплакаться снова.

В течение всего конкурса она не могла сосредоточиться, хотя была гораздо красивее остальных девушек и легко победила бы. Одри невероятно гордилась дочерью и ни секунды не сомневалась, что приз у них в кармане. Но когда Ширли сняла пальто и предстала перед матерью в шикарном новом наряде, та отпустила замечание в том духе, что только проститутки могут позволить себе подобные обновки. И с этого момента все пошло не так. Одри попыталась исправить ситуацию и крепко обняла Ширли перед выходом на сцену: «Порви их всех, доченька. Ты красавица, с тобой никто не сравнится». После чего ляпнула вторую глупость за вечер: «Мы с Терри будем в первом ряду, в центре». Она хотела сказать «с Грегом». Одри кляла себя на чем свет стоит, видя, как задрожали у дочери губы, но даже не успела извиниться, потому что ведущий вызвал Ширли на сцену.

Когда дочь вышла в свет прожекторов, мысли ее были так далеко, что на вопрос о хобби Ширли сумела пробормотать только что-то несвязное насчет овощей и книг.

Вину за фиаско Одри целиком и полностью взяла на себя. Ширли не переубеждала мать, – по правде говоря, голова ее была забита совсем другим. После того как Одри вышла, а такси повезло Ширли к вокзалу Ливерпуль-стрит, ей вспомнились события недельной давности.

Она проторчала в женском туалете в Риджентс-парке не меньше получаса, когда наконец туда деловито вошла Долли и принялась поправлять перед зеркалом макияж.

– Вам удалось улизнуть? – спросила Ширли, имея в виду постоянный полицейский эскорт Долли.