Вдребезги

– Эвана родители привели. Он был мелкий, светленький, как солнечный зайчик. Стоял такой, глазами хлопал, будто не понимал, что он тут делает. У него в лице было что-то такое… не знаю, – Майкл пожал плечами.

– Красивое?..

– Это ты красивый, – Майкл усмехнулся. – А он был какой-то нездешний, будто его фейри подкинули. Мне плевать было, симпатичный он или нет. Я просто решил, что он должен быть со мной.

– Вот так сразу взял и решил?.. – Джеймс заглянул ему в лицо.

– А чего тянуть? Я к нему подошёл и говорю: «Привет, я Майкл. Ты мне нравишься. Я буду с тобой дружить». А он мне: «Я Эван. Ты мне тоже. Давай». Ну, вот так всё и завертелось.

– Удивительно… – пробормотал Джеймс. – Я всегда думал, дружба возникает медленно, со временем. Это влюбиться можно с первого взгляда.

– Ну, а я умею дружить с первого взгляда, – хмыкнул Майкл. – В общем, потом мы вместе таскались, пока он не уехал. Всё, конец истории.

– Нет-нет-нет!.. Расскажи ещё!..

– А чего рассказывать-то? Больше ничего и не было.

Джеймс серьёзно хмурил брови, поглядывая на Майкла.

– А что вы делали, когда вместе были?..

– А то ты не знаешь, что пацаны вместе делают. Носились, где нельзя, в прятки играли. Я его до дома провожал, он мне книжки читал. У меня с ними и сейчас всё не гладко, а тогда я их вообще терпеть не мог. А ему нравилось вслух читать. – Майкл усмехнулся, вздохнул. – Он даже когда что-нибудь новое притаскивал – без меня книгу не открывал, ждал, когда вместе можно будет…

– Он далеко от школы жил?..

– Да нет, на этой же улице.

– И ты всё равно его провожал?

– Мне так спокойней было. Вроде как я его защищал.

– Даже в четыре года?..

– Ты не представляешь, как я умел кусаться, – усмехнулся Майкл.

– Да ты и сейчас… – Джеймс повёл плечом и улыбнулся. – А от кого ты его защищал?

– Ну, он тихоней был, если на него наезжали – молчал и забивался в угол. Его дразнили, что он был такой белобрысый, что музыку любил, в облаках витал вечно. А я не дурак подраться, если по делу. Ходил потом гордый, с фингалами.

– А какую музыку он любил?..

– Пианинную.

– Фортепианную?..

– Один хер. У него дома была эта дура с клавишами, и раз в неделю учитель приходил с ним заниматься. Я сидел, слушал, как они свои гаммы разучивали. Не всё время, конечно, гаммы были, потом он начал заковыристее играть. Один день со стариканом, шесть дней сам.

– И тебе не скучно было всё время слушать одно и то же?..

– Нет, – удивился Майкл. – Красиво же.

Он замолчал, докурил сигарету. Щелчком отправил в урну. Ему казалось, последнее, что он помнит про Эвана, – безысходное глухое одиночество. А ещё – бессилие и невозможность даже заплакать.

Когда ты всю свою жизнь идёшь с кем-то рядом и уже не помнишь, как бывает иначе, когда, забегая домой, не думая, хватаешь два яблока – одно себе, второе – ему, когда кажется, что вся жизнь пройдёт вот так, локоть к локтю, – а потом вдруг оказываешься один, ты не сразу можешь понять, что случилось.

Сначала удивляешься. Как же так. Дёргаешь знакомую дверь – а она заперта. Заглядываешь в окна, но за табличкой «ПРОДАЁТСЯ» почему-то никто не прячется, в комнатах пусто и голо, только пыльные пятна от мебели на полу.

Потом злишься. На себя. На Томми, который мнётся в дверях и чего-то хочет. На Брана, который смолит под окном сигареты одну за одной, и в комнату тянет дымом. На дым. На книжку, которую не дочитали вместе. На музыку. Хочется взять молоток и раздолбать школьное пианино. На монашек, которые жужжат и причитают над ухом, на мать, которая вздыхает и пытается обнять, на отца, который не вздыхает и не обнимает, а оплачивает новое пианино.

А потом понимаешь. В жизни так будет всегда. Хоть за руки держись, хоть за ноги – всё равно разбросает. Просыпаешься – а ты один. И ты принимаешь правила. Всё всегда кончается. Значит, и не начинай.

– Он, знаешь… – задумчиво сказал Майкл. – На него как будто всё время солнце светило. Даже через облака. Особенно когда улыбался.

– Вот как, – прошептал Джеймс.

– Я ещё над ним смеялся, что он на самом деле откололся от Солнца и упал на Землю, чтобы…

– Чтобы что?.. – спросил Джеймс, не дождавшись продолжения.

– Ну… чтобы мы встретились, – смущённо сказал Майкл.

– Очень… поэтично.

– Да ладно тебе… – он пожал плечами. – Мы много глупостей придумывали. Все придумывают.

– Например?..

– Ну, например, что, когда вырастем, построим корабль, уплывём в Атлантику, захватим необитаемый остров и будем жить там вдвоём. Заведём попугая, анаконду, крокодила, пингвина и снежного барса. А, и ещё у меня будет ручной кит. Нам лет по восемь было, когда мы договорились, что никогда ни на ком не женимся, а будем вместе всю жизнь.

– М-м-м-м-м, – сказал Джеймс, опустив глаза.

– Что? Все так делают.

– А о чём вы ещё мечтали?

– Ну, мы выдумывали, что это будет за остров. Карты к нему рисовали… Дом…

– И каким был бы дом?..