Вечер страшных историй

– То место, где мы сейчас – это уже не мой мир, да? – решился спросить Барт.

Марджори кивнула.

Барт замолчал. Он не мог понять, почему продолжает задавать вопросы, когда на самом деле хочет сказать совсем другое. О том, как он скучает по Марджори, как плохо ему живется без нее, и о том, как часто он берет в руки старые альбомы, чтобы вновь и вновь переживать прекрасные мгновения далекого прошлого.

Еще он хотел спросить, как и где провела эти месяцы она. Неужели в этом холодном и пустом мире, укутанным туманом? От одной этой мысли его сердце сдавило словно в тисках.

– Здесь всегда так мрачно? – выдавил он.

Улыбка Марджори стала шире.

– О, милый Барт, конечно же нет. Я обитаю не здесь, если ты об этом. Это даже не мир как таковой, а граница, место слияния двух пространств – мира физического и мира духов. Те самые врата, что открываются лишь один раз в год в эту ночь. Но сам мир духов другой. Поверь мне, он замечательный. Там нет молодости и старости, нет боли… Это по-настоящему волшебное место. Рано или поздно ты сам в этом убедишься.

Они говорили еще долго и не могли наговориться, словно не виделись долгие годы. Наконец Марджори сообщила, что ей пора.

– Я еще увижу тебя? – с надеждой спросил Барт.

– На следующий Хэллоуин, – пообещала Марджори и поцеловала его, после чего растаяла в воздухе.

Барт проснулся в кресле собственного дома от яркого солнечного света, бившего в глаза. Он еще ощущал на губах легкий поцелуй жены. Несмотря ни на что, он знал: то, что произошло прошлой ночью, не было, да и не могло быть сном.

Следующего Хэллоуина Барт ждал с большим нетерпением. Особых событий в его жизни за этот год не произошло, разве что артритные колени теперь болели почти постоянно. После встречи с Марджори он много думал о ее словах. Со временем решение созрело само собой.

Тридцать первого октября Барт Флэнаган облачился в заранее приготовленный костюм, зажег в комнате свечи и стал ждать. Когда за окном начал клубиться сероватый туман, Барт понял, что ждать осталось недолго.

Вскоре после полуночи в дверь постучали. Полупрозрачная Марджори сияла в свете наружной лампы, но еще больше сияла ее улыбка. Они обнялись, и Барт проводил ее в гостиную. Туман на улице сгустился, и Барт догадался, что они вновь на границе миров.

Они снова разговаривали, смеясь и поддразнивая друг друга, как в старые добрые времена. Когда в ночной мгле стали проступать первые признаки рассвета, Марджори сказала, что ей пора, а ему следует лечь в постель и хорошенько выспаться.

Барт проглотил ком в горле. Он много раз представлял себе этот момент, но все равно очень волновался.

– Можно мне пойти с тобой? – робко начал он.

Марджори удивленно воззрилась на него.

– Я больше так не могу, – слова вырывались из самого сердца. – Мне плохо здесь. Одному. Без тебя. Мне кажется, я больше не понимаю этот мир. Все стало другим. Эти гаджеты, электрические машины, умные дома. Я чувствую себя чужим, как будто мой поезд ушел со станции, а я остался на перроне. Я стар, Марджори, а все вокруг меняется так быстро. Да еще и артрит замучил…

– О Барт… – начала Марджори, но он перебил ее:

– Я хочу увидеть тот волшебный мир, о котором ты говорила. Волшебный мир, где нет больных коленей и старости, и где мы снова будем вместе. Разве я так много прошу?

Какое-то время Марджори сидела, закусив нижнюю губу и глядя в пространство. Казалось, она прислушивается к чему-то. Возможно, так и было. Барт чувствовал: в эти мгновения решается его судьба, и решение принимает отнюдь не Марджори.

Тут лицо жены просветлело. Она протянула руку, и Барт с готовностью схватился за нее, поднявшись на ноги и в последний раз поморщившись от боли.

Держась за руки, они покинули дом, многие десятилетия бывший им родным. Вскоре их силуэты скрылись в густом тумане сырой октябрьской ночи.

А утром соседи обнаружили тело старого Барта Флэнагана, мирно скончавшегося во сне в хэллоуинскую ночь.

* * *

Закончив историю, я оглядел лица друзей. История им, кажется, понравилась. У Наташи в глазах и вовсе стояли слезы.

– Между прочим, идея задабривать духов чем-нибудь сладким существует не только у кельтов, но и во многих других культурах, – добавил я. – Даже у славян принято в поминальные дни оставлять на могиле сладости.

– Которые потом съедают бомжи, – вставил Влад.

– Чаще всего да. Хотя считается, что с могилы ничего есть нельзя. Вроде как продукты напитываются мертвой энергетикой, и за съевшим такую конфетку потом будет по пятам следовать дух покойного.

– Я тут одну историю вспомнила, – нерешительно сказала Наташа, и мы повернулись к ней. – Про нечто похожее.

– Про сладости? – заинтересовался Влад и закинул в рот очередное печенье, смачно запив его чаем.

– Нет, не совсем. Про кое-что… другое.

Кладбищенский приворот

Лия огляделась по сторонам. Взгляд остановился на старой пятиэтажке. Она сверила намалеванный краской номер на стене с адресом в смартфоне. Да, это тот самый дом.