Вечера

Свекор был старше свекрови, он был изранен на войне, прихварывал и целыми днями, греясь на солнце, сидел в ограде на скамье возле колодезного сруба, изредка помогая жене. Хозяйством занималась свекровь, небольшая, ловкая в движениях старуха. Муж все дни был грустен, он мне еще раньше говорил, что, когда приезжает на родину, его охватывает печаль, вспоминается детство, школа, сверстники, вся жизнь, проведенная здесь, и та деревня, что была несколько лет назад, не эта, где брошенные заколоченные избы, а та — деревня его детства и юности. Он бродил по лесным дорогам, слушая листопад, ходил на болота за клюквой, на свой сенокос, по берегам речки, где когда-то рыбачил с удочкой. Он и меня всякий раз звал с собой, но я один раз сходила по полевой дороге и вернулась скоро в деревню.

Я не знала деревенской жизни, не понимала ее и, признаться, не испытывала особого интереса. Да и к природе я была равнодушна. Мне казалось странным, что муж умиляется всему: огородам, берегам, дорогам и перелескам, как умилялись современные авторы книг о деревне, которые он мне советовал читать позже. А мне уж хотелось обратно, хотелось посидеть в каком-нибудь кафе, где хорошая эстрада, или же побывать в гостях, где много легкого вина, шум, разговоры, музыка, или погулять по тихому бульвару после симфонического концерта, или полежать в городской квартире, листая только что полученные журналы. Вечер, ты одна, настольная лампа…

Я заметила мужу, что вот многие плачут о деревне, о потерянной родине, а сами предпочитают жить в городах. Взяли бы да и вернулись, кто ж мешает. Так нет, лучше плакать издали. Муж согласился, что — да, это так, но вот он лично, придет время, вернется сюда навсегда. «Где уж, — посмеялась я, — ты вот умываешься теперь только теплой водой, а говорил, что в тридцатиградусные морозы в одной фуфайке на свитер в лес за дровами ездил. — И добавила, полушутя-полусерьезно: — Вернуться, конечно, можешь, но без меня. Запомни, коров доить я не умею. Да и не хочу». Он ничего не сказал на это.

Вообще в деревне мы как-то отчужденней себя чувствовали, чем дома, мало разговаривали. Муж все бродил по полям, печалился, я оставалась со стариками, беседовала со свекром, свекровка постоянно была чем-нибудь занята. От свекра я узнала, что до войны в Жирновке было два колхоза. А сейчас вот бригада, да и то, чувствуется, ненадолго: скоро разбредутся все. Они со старухой в зиму остались, а на будущее лето или к осени переедут в село к младшему сыну, он там дом поставил, работает шофером. Здесь уже не под силу, стары совсем, часто болеют, нужен присмотр. Из вежливости я спросила, в чем причина, что деревни разъезжаются. Свекор только рукой махнул, вздыхая, долго молчал, а потом все-таки сказал в сердцах, что причин много, не перечтешь. И добавил: с дорог надо начинать, бездорожье, как и сорок лет назад. Руководители совхозные меняются часто…

К концу второй недели нашего пребывания на Шегарке погода стала портиться, и мы собрались уезжать. Старики надавали нам гостинцев: варенья, грибов, сушеной малины и травы какой-то, на случай если кто простудится в зиму, так чтобы лечиться отваром этой травы. По носкам-варежкам связала еще нам свекровь. Проводили до конторы. Тот же маленький автобус довез нас до Пономаревки, где находилась центральная усадьба совхоза, оттуда на самолетике долетели до областного города. В городе еще гостили у родни мужа, у него там проживали сестра и брат, и всюду я, кажется, понравилась. Во всяком случае, так мне сказал муж: понравилась и старикам, и родственникам. Я промолчала. Нравиться никому не старалась, держалась так, как держусь всегда. Погостив немного у родственников, мы благополучно вернулись в свой город.

Надо было устраиваться на работу, я чувствовала это и попросила мужа подыскать что-нибудь подходящее, но только не школу: снова идти в школу мне никак не хотелось. Ему, как я полагаю, сподручнее было заниматься поиском, у него были приятельства в городе, прочные знакомства, люди, которые ему чем-то обязаны, это уж точно, а я и не знала города, да и тягостно это — ходить по организациям и учреждениям, спрашивая, не нужны ли им люди, а там, как правило, начнут расспрашивать: кто? откуда? зачем? Что закончила, где работала раньше, почему уволилась? Десятки других вопросов. В конце концов, откажут, иди дальше. Так можно ходить кругами месяц, два, сколько угодно…