Вечерний свет

Хорошо, что ни яхты у нас, ни виллы.Хорошо, что ни Фалька, ни Ренуара.Хорошо, что не мраморные перила.Ни шофера, ни горничной, ни швейцара.Даже автомобиля, спасибо, нету,Цветника под окном, подъездной аллеи.Каково бы нам было оставить этуЖизнь, блаженные прихоти и затеи!Бубенцами мы на колпаке ФортуныНе гремели, как сказано у Шекспира,Но бывали мы на море ночью луннойИ была в Петербурге у нас квартира,То есть располагались посерединеЕе милостей, а не у пыльных пяток.Гамлет прав: ни ущербности, ни гордыни —Наш удел не из лучших — и всё же сладок.

Я стою, опираясь на спинку стула,Жаль мне комнаты, кресла и этой желтойПепельницы, что вдруг под лучом сверкнула,Даже двери входной и на ней щеколды,А про небо в окне, облака в полетеУж и не говорю, — улететь бы с ними,Растворившись в вечерней их позолоте,Всё отдав, даже комнату, даже имя.

«Кто ты? Что ты? Кто ты? Что ты?..»

И лежу я, околдован…

И. АнненскийКто ты? Что ты? Кто ты? Что ты?Это тикают часы.Философские заботы,Жизни детские азы.Городского неба розовПолог в сумерках ночных.

А исканий и запросовЯ не знаю никаких.Роковых перерождений,Переломов, катастроф,Вековых нагроможденийУстановок и основ.Но часы меня смущают,Отмахнуться не дают.Кто ты? Что ты? — повторяют,Кто ты? Что ты? — пристают.И сижу я, зачарованИх вопроса прямотой.Кто же знает, кто он, что он?Шопенгауэр, Толстой?Не запнутся, не споткнутся,Им не стыдно, не смешно.

Циферблат у них, как блюдце,И во тьме блестит оно.Я их в комнату другую,Под шумок перенесу:Пусть там тикают впустую, —От тоски себя спасу.

«Я даже ручку дверную люблю…»

Я даже ручку дверную люблю,Медную, желтую, скользкую ручку.Вот обопрусь на нее, надавлю,Что ж говорить про звезду или тучку!Жест машинальный, когда спохвачусь,Словно на нем себя, быстром, поймаю,Чуден, как будто я сам себе снюсь,Как на земле оказался, не знаю.Комната, облако, стол и тетрадь,Радости, горести, окна и двери…

Смысл? Я не знаю, по правде сказать,Так ли он нужен мне? Я не уверен.

«Эти трое любуются первой ласточкой…»

Эти трое любуются первой ласточкой:Муж с бородкою, юноша и подросток.Это лучше, чем воинский быт палаточный,Даже эпос троянский, такой громоздкий!Что за чудная ваза краснофигурная!Где суровость, безжалостность и свирепость?Солнце чудится, видится даль лазурная.Вообще это лирика, а не эпос!И каким же сиянием вся пропитана,И какую простую несет идею!И как будто она на меня рассчитана,Что когда-нибудь я залюбуюсь ею.

«Душа — элизиум теней и хочет быть звездой…»