Вечная ночь

Заколку Странник нашел, когда чистил салон своей машины. Она никакого смысла не имела, но могла пригодиться. В другом кармане лежало самое главное. Пушистая каштановая косичка, бережно завернутая в бумажный носовой платок. Он развернул, поднес к лицу, втянул слабый яблочный запах детских волос. Его обдало жаром.

Итак, все правда. Еще один освобожденный ангел весело резвится высоко над облаками, в чистом сияющем небе.

* * *

Нина, бледная до синевы, курила и смотрела на деньги.

– Он не давал ей так много, – произнесла она чуть слышно и закашлялась, – а то, что она заработала за клип, сразу потратила на шмотки.

– Может, она копила? – спросил Соловьев.

– Кто? Женя? – подала голос физкультурница Майя. – Это невозможно. Она тратила все, до копейки. Сколько всего вы нашли?

– Пока тысячу четыреста евро.

– Что значит – пока? – Нина загасила сигарету и резко встала.

– Боюсь, придется провести повторный обыск, более тщательный, – сказал Соловьев и взял в руки большого, потрепанного плюшевого медведя.

– Нет! – крикнула Нина. – Это Мика, ее любимая игрушка, она спит с ним, не трогайте! Положите на место!

Мишка был мягкий, рыхлый. Соловьев тут же заметил у него на спинке аккуратный шов. Нитки совсем немного отличались по цвету. Майя молча подала ему маникюрные ножницы. Нина опустилась на пол, обняла колени, уткнулась в них лицом. Внутри игрушки была спрятана пачка, завернутая в тетрадный листок и перетянутая резинкой. Десять купюр по пятьсот евро.

Майя громко выругалась и упала в кресло. Что-то пискнуло под ее увесистым крупом. Тут же послышался томный гитарный перебор, и приятный баритон пропел:

На бледной шее девы АнгелиныМерцают капли крови, как рубины.

В моей руке серебряный клинок.Ах, Ангелина, как я одинок.

Колонки делали звук таким объемным, что казалось, певец появился здесь, в комнате.

– Кто? Откуда это? Зачем? – Нина вздрогнула и тревожно огляделась.

– Прости. Я нечаянно села на пульт. – Майя выключила стереосистему и посмотрела на Соловьева. – Это Вазелин. Певец такой. Знаете? Женечка его постоянно слушает. Слушала… Боже мой, не могу поверить…

Соловьев вызвал группу. Уже через час сумма выросла до двадцати тысяч. Часть денег обнаружили в потайном кармане зимней куртки, часть под стельками ботинок роликовых коньков.

– Украсть она не могла, – жестко сказала Майя, – я знаю Женю с рождения. Я не мать, всего лишь подруга матери, и мое мнение вполне объективно.

Нина молчала. Пока шел обыск, она сидела на полу, все так же, обняв колени, и на вопросы не отвечала.

– Ну как вы думаете, откуда? – тихо спросил Соловьев.

– Она могла заработать, – Майя пожала мощными плечами, – другое дело, каким образом? Мне сорок лет, у меня два высших образования, я за всю свою жизнь не держала в руках и половины такой суммы.

– Хватит! – Нина резко встала, шагнула к Соловьеву, уставилась на него сухими злыми глазами. – Это мои деньги. Я их спрятала. Женя совершенно ни при чем.

– С ума сошла? – Майя взяла ее за плечи. – Что ты врешь? Зачем?

– Не трогай меня! И вообще, все вы, уйдите, оставьте нас в покое! Не лезьте в нашу жизнь! Разгромили весь дом, испортили вещи моего ребенка. По какому праву? Женечка скоро вернется, а в ее комнату войти страшно, и есть в доме нечего, я из-за вас не успела сходить в магазин. Мне надо купить яблок, свежего салата, орешков.

Она не кричала, говорила четко, монотонно, как автомат. Все, кто был в комнате, застыли, глядя на нее.

– Может, врача вызвать? – шепотом спросил трассолог.

– Это вам надо врача, – Нина холодно усмехнулась, – вам всем, и тебе в том числе, Майка. У вас крыша съехала. Массовое помешательство. Дурдом. Выметайтесь отсюда, быстро!

– Нинуля, деточка, послушай, – физкультурница горько всхлипнула и обняла ее, – Жени больше нет, ее убили. Ты сама это знаешь. Ее нет. Ты поплачь, станет легче.

– Да, я поняла, – Нина спокойно отстранилась от нее, – я все поняла. Только пожалуйста, очень вас прошу, уйдите все, и ты, Майка, тоже уйди. Мне надо побыть одной.

Когда группа вышла из подъезда и все стали рассаживаться по машинам, Соловьев вспомнил, что у него кончились сигареты. Ларек был через дорогу. Перебегая на другую сторону, Дима заметил у обочины, прямо напротив подъезда, синий спортивный «Пежо». Небольшая легкая машина выглядела скромно и ничем не выделялась из вереницы автомобилей, припаркованных в переулке. Но стоила такая игрушка около пятидесяти тысяч. Дима обратил внимание на силуэт, который виднелся сквозь тонированные стекла.

Человек сидел на водительском месте. Наверное, ничего особенного в этом не было. Соловьев прошел совсем близко, заметил, что стекла приспущены, сантиметра на три, не больше, и из салона тянет табачным дымом.

«Ну и что? – спросил себя Дима. – Сидит человек в своей машине, курит, может, ждет кого-то или просто отдыхает».

«Пежо» стоял таким образом, что через ветровое стекло можно было наблюдать за подъездом, из которого только что вышла группа.