Вечная Вдова

И все равно Альвен не оставлял своих попыток, а потому всякий раз, когда обоз останавливался в каком-нибудь селении, он неизменно задавал жителям его один и тот же вопрос. И всякий раз ему неприветливо отвечали, что ничего не видели, ничего не знают, и что им нет ни до чего дела. Можно было смириться с неудачей, однако в очередной раз, оказавшись на переправе, воин вновь обратился все с тем же вопросом к старому паромщику, несмотря на годы, отличавшемуся остротой ума и твердой памятью.

  - Скажи, почтенный, - убедившись, что никого из попутчиков нет рядом, и никто не услышит лишнее, не предназначенной для чужих ушей, произнес вполголоса воин, отойдя в сторонку вместе с хозяином переправы. - Не припомнишь ли, появлялись здесь в последние дни люди, пришедшие с востока. Их могло быть не очень много, и они наверняка куда-то спешили.

  - С востока, говоришь? - прищурился паромщик, окинув скельда пристальным взглядом.

  - Да, верно, - терпеливо кивнул Альвен. - Всадники. Их не могло быть много, возможно, всего шесть или семь человек, - уточнил он. - Наверняка вооружены. Они могли ехать на запад или на юг.

  - Кажется, я припоминаю кое-кого, - протянул паромщик, хмуря брови от напряжения. - Небольшой отряд переправлялся здесь шесть дней тому назад. Пять воинов, вооружены до зубов, по виду - наверняка не из наших краев, скорее, из Келота. Лица свирепые, вспомнить страшно.

При этих словах мужика, явно бывалого и привычного ко многому, передернуло от нахлынувших неприятных воспоминаний. А Альвен, от волнения перестав даже дышать, едва сдержался, чтобы не схватить старика за грудки и вытрясти из него все слова, которые паромщик произносил, не спеша, словно наслаждаясь своей речью.

  - А главным у них был такой человечек, тщедушный, неприметный, серый какой-то, - с трудом подобрал подходящие слова собеседник скельда, мысленно вернувшийся почти на неделю назад. - Заморыш, одним словом. Смотришь на него, и не разберешь, откуда он родом, да сколько лет ему, хоть и видно, что не молод уже. Но на всех смотрел с таким презрением, будто он не меньше, чем король Альфиона. Помню, из рук котомку не выпускал, все прижимал к груди, и так зыркал, если кто на нее смотрел, что мороз до костей пробирал, - покачал головой паромщик. - А воины те, головорезы, каких мало, вокруг него все время держались, никого не подпускали, а сами за этим тщедушным ходили, как за дитем малым. Берегли, значит.

Тело воина охватила нервная дрожь. Альвен вдруг почувствовал себя охотничьим псом, учуявшим близкую добычу. Странник, чужеземец, пустившийся в отчаянную погоню, он сам едва ли верил, что сумеет отыскать убийц, истребивших весь его род в таком большом мире, но удача не оставила его. Чудом выживший во время безумной, в чем он признавался себе уже потом, попытки пересечь океан на рыбацкой лодке, скельд и теперь не мог объяснить происходящее иначе, как волей небес. Его враги оказались так близко, как воин и представить себе не мог.

  - А не знаешь ли случайно, куда они направились потом?

  - На восток, в сторону хребта, - уверенно ответил паромщик. - С тех пор, как законный наследник Хальвина, нашего покойного короля, исчез, варвары, что живут в Олгалорских горах, никого к себе не пускают, ни купцов, ни простых путников. Этой дорогой почти не пользуются, вот я и запомнил, когда эти чужеземцы свернули в ту сторону. Обычно ведь все прямо на юг едут, в Ланген, - добавил старик.

  - Благодарствую, - кивнул Альвен, пытаясь ничем не выказать своего возбуждения. Цель была близка, и уж теперь он не упустит тех, кто подло истребил его родичей. - Ты очень помог мне, почтенный. - Островитянин вытащил из кошеля, висевшего на поясе, несколько янтарных камней: - Вот, возьми. Ювелиру продай или знахарю, они дадут тебе за это немало золота.

Паромщик подкинул на ладони, узкой, сморщенной, камни, похожие на застывшие солнечные лучи, а затем взглянул на Альвена.

  - Это опасные люди, помяни мои слова, путник, - негромко произнес старик, сверкая глазами из-под седых кустистых бровей. - Я видел много разных людей, видел рыцарей, встречал и разбойников, но таких - никогда. Они давно уже разучились ценить жизни других людей. Я вижу, ты хочешь встретиться с ними, и уж не для того, чтобы поговорить, но подумай, нужно ли тебе это.

Альвен немного помолчал, подумав, а не послать ли старика, куда подальше, но затем все же изменил свое мнение. Скельды почитали силу и мастерство, но также с уважением относились они к старости, ибо телесная немощь часто означала, что лихая удаль просто уступила место мудрости и проницательности. А этот дряхлый дед, проживший на свете много лет, видел многое, и наверняка научился к старости узнавать людей, что проходили мимо по своим делам, не обращая на старого паромщика внимания, с первого взгляда. Но кое-что в Альвене он, верно, не смог разглядеть.

  - Быть может, для них ничто чужая жизнь, - так же негромко молвил в ответ воин, встретившись с паромщиком взглядами. - Но я давно уже перестал бояться за собственную. И я возьму их жизни, ибо иначе незачем жить и мне самому.