Вечная Вдова

Охотник держал в руках меч, настоящий, в потертых ножнах с железными накладками, и с потертой рукоятью, лишенной особых украшений. Стальной клинок был не очень длинным, фута полтора. У основания его ширина достигал трех дюймов, но он плавно сужался к острию, так, что этим мечом равно можно было и рубить, и колоть, причем второе вероятнее, ибо длина клинка не позволяла наносить слишком сильные удары.

  - Возьми его, - старик протянул Ратхару оружие, держа его на вытянутых руках. - Он понадобится тебе, коль скоро ты так тверд в своем решении.

Никогда еще прежде юноша не касался рукояти настоящего боевого меча. Оружием простых ополченцев, для которых всякая война не есть основное занятие, служил топор, копье, быть может, еще, лук, и именно ими учились владеть подданные рыцаря Магнуса под присмотром умелых десятников. Меч же был оружием рыцарей или просто настоящих воинов, и даже не каждый дружинник в замке имел настоящий клинок, чаще обходясь кордами, как раз такими, какой ныне старик Олмер протягивал не верившему своим глазам юноше. И пусть это было оружие обычного пехотинца, а не благородный рыцарский клинок, это был настоящий меч, а это многое значило.

  - Благодарю тебя, Олмер, - Ратхар с полоном принял оружие из рук старого охотника. - Клянусь, я не обнажу его ради неправедного боя.

  - Владей им, Ратхар, - строго произнес старик. - Я взял его, как трофей, в том самом походе, о котором рассказывал тебе, и уже много лет этот клинок не покидал стены моего жилища. Но сейчас тебе он нужнее, и я верю, что ты найдешь ему достойное применение.

Они расстались без лишних слов, юнец, поседевший в свои восемнадцать лет, и старик, еще несколько дней назад ни в чем не уступавший молодым парням. Им не нужны были долгие проводы. Каждый из них лишился того, что было ему особенно дорого, и потому они очень хорошо понимали друг друга. Юноша ушел, а старик долго смотрел ему вослед, щуря глаза, в которые, точно копья, вонзались лучи заходящего солнца.

Ратхар хотел отправиться в путь как можно быстрее, но, проходя мимо родного дома, сам не заметил, как оказался вновь в горнице. Невидящим взглядом, будучи не в силах вымолвить ни слова, он обвел рассевшихся вдоль стен родных. А отец, мать, все его братья и едва научившаяся ходить сестренка смотрели на юношу, опоясанного мечом, и ничего не говорили. Они все поняли и без слов.

  - Я должен идти, - коротко молвил Ратхар, опасавшийся, что, задержись он здесь мгновением больше, то никогда уже не сможет уйти. - Хельма ждала меня, и не простит, если теперь я останусь здесь, в тепле и уюте, когда сама она тлеет в сырой земле. Я найду правду и воздам преступникам по заслугам, а потом вернусь. А если нет, то не держите на меня зла, и знайте, что я погиб, сражаясь за правое дело, - сказал он, стараясь, чтобы голос дрожал не так заметно, а потом поклонился в пояс.

Мать всхлипнула, отец сильнее сдвинул брови, а сестренки, мгновенно посерьезнев, исподлобья смотрели на Ратхара, кажется, готовые зарыдать.

  - Мы будем ждать тебя, сын, - произнес Хофер на прощание, взглянув в глаза юноше. Старик никому не сказал, что он увидел там, но этого взгляда хватило, чтобы даже не пытаться удержать свое дитя дома. - Возвращайся скорее.

Больше он ничего не сказал, но когда Ратхар ступил за порог, покинув отчий дом, его отец и мать, бросившись друг к другу в объятия, зарыдали, словно навсегда прощаясь с сыном. Судьба, дав им надежду, вновь забирала ее, лишая несчастных родителей их любимого сына, отправившегося искать собственную смерть.

Под ногами поскрипывали, отзываясь глухим стуком на каждый шаг, рассохшиеся от жары доски. Узкий мост, перекинутый через реку, здесь разливавшуюся особенно широко, ощутимо прогибался под не таким уж большим весом путника. А тот, дойдя до середины моста, остановился, оглянувшись назад.

Путник был молод, но на висках его серебрилась седина. Он был одет в простую рубаху, украшенную вышивкой у ворота, широкие полотняные штаны и латанные-перелатанные сапоги, подошвы которых держались уже только на честном слове. Однако на поясе юноши висел настоящий клинок в кожаных ножнах, а глаза его блестели, точно у голодного волка.

Сейчас Ратхар был как раз на границе родных земель, ибо, сделав еще шаг по этому мосту, он оказался бы во владениях совсем другого господина. Рута, обрывистые берега которой густо заросли камышом и невысокими ольхами, стала тем рубежом, переступив который, юноша уже не смог бы вернуться обратно, в отчий дом, где его ждали так долго, дождавшись лишь нового расставания. В прочем, отсюда, с этого моста, не было видно уже ни родного села, ни даже возвышавшегося над полями и перелесками замка покойного рыцаря Магнуса, теперь принадлежавшего иному хозяину.