Вечное Пламя (ЛП)

Пробуждение Карло было настолько неожиданным, что в течение какого-то мгновения он был уверен, будто ему грозит какая-то неминуемая опасность. Эта мысль быстро сошла на нет, но ощущение серьезности осталось. Сверху он ощущал натяжение брезента, прижимавшего песчинки к его коже, снизу – прохладу постели с пропитанным смолой песком, кое-где слипшимся в комочки. А между этими знакомыми, поверхностными ощущениями обитало третье, захватившее его тело целиком – нечто сосуществующее с его плотью, будоражащее каждую мышцу и каждую кость.

Не открывая глаз, он потянулся было к Карле, но остановился прежде, чем его рука коснулась ее плеча. Какой смысл действовать, если тебя все равно ждет отпор? Он впился пальцами себе в грудь, стараясь сдерживать боль, пока не придумает какой-нибудь план.

Ты сделала достаточно

, – мог бы сказать он. – Ты разожгла пламя своими теориями; теперь заботу об этом огне ты можешь доверить другим. Зачем мучиться от голода еще один день? Зачем рисковать жизнью посреди космической пустоты? Пришло время обрести бессмертие – не просто быть любимой и существовать в чьих-то воспоминаниях, а продолжать жизнь в телах своих детей. Снова и снова, поколение за поколение, до скончания времен. Предки узнают о твоих открытиях, а потомки разделят твою славу.

Чего еще ты хочешь? Время пришло.

Карло открыл глаза. Он протянул руку и, ухватившись за ближайшую веревку, вытащил себя из-под брезента. Он пристально смотрел на часы при свете мха, пока не разглядел их циферблат. Было слишком рано зажигать лампу и делать вид, что день уже начался.

Он выбрался из спальни и отпустил веревку, оставшись свободно парить в воздухе. Боль в груди была сильна как никогда, и говоривший в ней голос никак не хотел умолкать. Разве он совершил что-то постыдное? Разве он лишил свою ко свободы, как Тамаро? Замышлял ли он хоть один поступок, направленный против ее воли? Если бы Тамара прислушалась к нему – если бы увидела в его словах смысл – разве смог бы он причинить ей вред?

Его кожа коснулась холодного каменного пола. Пошарив в поисках подходящей веревки, он подтянул себя в угол комнаты. Если он не собирался возвращаться в постель, то ему стоило, по крайней мере, находиться в контакте с чем-нибудь твердым и хорошо проводящим тепло.

Именно он предложил провести вместе последнюю ночь перед отлетом. Карло убеждал ее, что сигнал, который получит ее тело, благодаря его присутствию – напоминание о том, что она не овдовела и не брошена собственным ко – поможет защитить ее во время расставания. Логика его доводов была безупречной, но ничего не говорила о его подлинных намерениях. Его собственная плоть, судя по всему, получила иное послание: его ко собиралась лететь навстречу опасности и, может статься, уже не вернется назад.

Карло распластал пальцы по поверхности камня. Сколько раз он молча проклинал слабость Сильвано? Ты действительно не смог сдержаться? Не смог подождать? Но в чем тогда заключалась его собственная превеликая сила – в неспособности договориться с самим собой? В презрении к тому единственному поступку, который бы придал его жизни полноты?

Его отец умер молодым. Что если и он умрет до того, как вырастут его дети? Или даже до того, как они родятся?

Отец, впрочем, умер по воле случая – виной тому было вредоносное веяние, а вовсе не какая-то наследственная предрасположенность. Не было причин считать, что та же судьба ждет и его самого. Через год, два – а может, три или четыре, – когда работа Карлы будет окончена, они примут решение. Она не пренебрегала им, не бросала его и не позволила бы себе погибнуть в пустоте космоса.

 Не позволила бы? Можно подумать, у нее будет выбор, если Объект вспыхнет, как звезда, и его пламя поглотит Москит.

Карло потянулся вверх и обхватил рукой веревку, после чего сделал полный оборот кистью; витки веревки впились в его предплечье, но он сцепил руки и позволил боли пронзить его мысли вспышкой ясности. Если бы они проснулись вместе – лежа бок о бок, забыв о планах, которым подчинялась их жизнь наяву –могло произойти все что угодно. Карло надеялся, что теперь опасность миновала, хотя он, если уж на то пошло, еще мог излить на Карлу какой-нибудь идиотский довод в попытке заставить ее передумать.