Вечное Солнце Припяти

— Да это же бред! Сам послушай себя! К тому же… — Я использую последний шанс — если не поможет и он, тогда не поможет уже ничто. — …Светлана не договорила, как именно всё было дальше в той книжке! А последующие события были вовсе не такими радужными, как ты то самостоятельно надумал!.. Или тебя искусственно принудили к этому?

Я кошусь на притихшее существо.

Волков шумно сопит — такое ощущение, что пришельца даже не воспринимает… Всё же спрашивает:

— И что же было дальше?

— Они попали в мир каннибалов, которые пожирали собственных детей… — Я умолкаю и с надеждой смотрю на Волкова. Тот над чём-то пристально размышляет. У меня появляется утерянная было надежда…

— Тогда зачем же вы сами говорили про откат? Если другая реальность может быть хуже прежней?..

— Всё упирается в то, каким именно образом мы развернёмся: при помощи ли атома или же при помощи морали и нравственности… Вот она, истина, которую ты так и не познал. В этом конечно не твоя вина… Хотя и винить никого, кроме себя ты не в праве. Ты по собственной инициативе утратил свет ещё в восемьдесят шестом… Соответственно, ты утратил и Светлану… Ну же, останови этот кошмар, пока не стало поздно!

Волков нездорово ведёт головой. По его лицу пробегает рябь — он словно с чем-то борется!..

Я слышу, что треск существа становится громче. Синие краски сгущаются…

Светлана приподнимает голову. Пытается сфокусироваться на Волкове.

— Славик… Прошу… Ради меня… Ведь… — Она выдыхает и без сил роняет голову.

Я слышу гулкий стук. Моя грудь буквально разрывается от чувств!..

Существо медленно движется в мою сторону.

Волков оседает — он уже не тот неприступный шкаф, каким был при разговоре со мной. Он хлипок, жалок, не уверен… Мне вспоминается грустный кореец в кафе аэропорта Домодедово. Волков сейчас очень на него похож: он не понимает, что происходит, он не знает, как быть…

Он склоняется над Светланой. Я вижу, что её глаза открыты. Она снова что-то шепчет.

— Славик… Я ведь не нарочно это тогда написала… Просто… Я ведь так ничего и не вырвала, из того, что помечала… Я же была дурёхой… Тогда… Ну же, вспомни…

Я вижу, как Волков сжимает кулаки. Он на грани. «Бесы», кем бы они ни были, в смятении.

Существо снова замирает. Наблюдает за жуткой трагедией, будто Шекспир, желающий предать всё бумаге и чернилам…

— Помнишь, как мы висели на пристани?.. А как ходили на «Вам и не снилось»?! Я ещё тогда не верила, что так может быть взаправду!.. Или как ты оставлял под моей дверью жёлтые бутоны?.. Это ведь символ надежды… — Светлану душит очередной спазм…

Я вижу, как её окровавленное личико заслоняется маской боли.

Волков нависает словно скала.

Мне вспоминается мультфильм «Красавица и Чудовище»…

Волков всё же находит слова:

— Светлана… Света, прости. Я не знаю, как… Я, правда, не хотел! До последнего пытался совладать с собой… и с ним… Но… у меня не вышло. Я оказался слишком слаб… Я не смог поступить как ты! Мне просто не хватило упорства… И тебя… — Волков сопит уже на всю залу. Я вижу, как вздымается и оседает его тучная спина — он и впрямь подобен заплутавшему в чувствах чудовищу…

Светлана пытается улыбнуться.

— Ты тоже его видел?

Волков вздыхает.

— Я не знаю, в чьи именно сети попал… Но он заставил меня это сделать, потому что иначе нельзя! И я поддался… Через несколько минут мир рухнет… И повинен в этом буду лишь я один.

— Славик… — Светлана поднимает трясущуюся руку — та словно шея гибнущего от тоски лебедя.

Волков откидывает перчатку. Сжимает кисть Светланы в своей грубой ладони.

— Прости, но он не позволит мне всё прекратить. Всё слишком далеко зашло…

Он говорит что-то ещё, но я его больше не слышу. Вернее слышу, но это уже меня не касаемо… Это чужие чувства, моё присутствие в которых излишне.

Познал ли лично я свою истину? Захочу ли предать её огласке?.. Успею ли?.. Вопросов тьма! Они выныривают один из-под другого, лезут в голову наподобие настырных тараканов… А я будто дохлая рыба, мерно раскачивающаяся на голубых волнах кверху брюхом… Я словно дельфин, занырнувший на недозволенную глубину… Я знаю, что не успею всплыть на поверхность за очередной порцией кислорода… Однако это меня мало тревожит. Я продолжаю скользить вниз, навстречу леденящей синеве… Нет! Я словно вознёсся ввысь, подобно Икару! Где-то на высоте тридцати километров небо чернеет, а земля внизу становится голубой… Я снова ускользаю от сгустившейся синевы…

Так зачем же я тут очутился? Для того чтобы нырять в глубину, а затем возноситься к небесам?..

Качели. Но вот что именно окажется превыше всего?

Я по-прежнему не обрёл самого главного.

Того, что в очередной раз поведёт нас к свету…

…Мои размышления прерывает удар чудовищной силы.

Я слышу над самым ухом:

— Ах ты, сука!..

От очередного тычка, взрывается поясница… Ничего не могу понять! Всматриваюсь в искажённое ненавистью лицо Волкова. Его губы как недовольно шевелящиеся личинки. Они извиваются, порождая слова.

— Долбаный писака! Это всё из-за тебя! Слышишь?!

Снова удар. Я не чувствую собственных губ. Полость рта наполняется медной кровью. Чувствую, как шатаются выбитые зубы…

— Это ты её убил!