Вечность

–Давай наперегонки,– крикнула Анна и пустила лошадь в галоп.

– Неугомонная девчонка, – усмехнулся он и направил своего коня за ней вдогонку.

***

Они приближались к винограднику, когда он перестал поддаваться Анне и обогнал ее:

– Мы прибыли… – крикнул он девушке и с легкостью ушёл вперед. Когда она настигла его он уже слез с коня и принялся распаковывать багаж.

– Так не честно! – смеялась она, – ты взял нас измором. Я просто не знала куда мы направляемся…

Он подошёл ближе и потянулся, чтобы помочь ей спуститься с лошади:

– Да, моя королева, несомненно, вы бы победили, – улыбался он, привлекая ее к себе. Ее дыхание ещё не восстановилось, и щеки раскраснелись от быстрой езды и от его неожиданного комплимента.

– Отпустишь? – смущенно спросила она.

– Никогда… – шепнул он, и тряхнул головой, избавляясь от наваждения, – никогда больше не одевайся в мужскую одежду. Ты же королева, – он протянул руку и снял ленту с ее волос, высвобождая золотистые локоны.

– Ладно… – пискнула она.

Он будто нехотя отстранился и снова отправился к своему багажу:

– Почему ты заказала такой странный подарок, ведь могла попросить все, что угодно… – решил прервать он неловкое молчание.

– Хотела сменить обстановку, пожала она плечами, – ты ведь не позволяешь мне покидать дворец самой.

– Прости, я не в восторге, что приходится держать тебя взаперти, но пока мы не поймаем Присциллу, нам необходимо быть осторожными, – хмурился он.

Анна, привязав своего коня, подошла к Люциану, чтобы помочь:

– Как мы собираемся ее поймать? – тревожно спросила она.

– Я думаю, моего появления в Осконии должно хватить, чтобы она дала о себе знать. Этого хватит, чтобы больше не потерять ее из виду.

– Должно сработать… – ее голос дрожал, как и руки, которыми она аккуратно раскладывала нарезанные овощи.

Люциан заметил это:

– Анна, – он накрыл ее руки своей большой ладонью, а свободной рукой приподнял ее подбородок, заставляя взглянуть на него, – ничего не бойся. Давай не будем говорить о плохом хотя бы сегодня… Просто отдохнём от всего…

Анна кивнула. Он погладил ее щеку большим пальцем и неспешно убрал руку:

– Как ты находишь бранч собранный мной самостоятельно? – самодовольно спросил он.

–Многовато… – сетовала она, нам столько не съесть, а значит, некоторые продукты придётся просто выкинуть, например сыр, он испортится к полудню, а столько мы не осилим, даже если будем есть только его…

Люциан с интересом наблюдал, как Анна ворчит, словно старушка, и не мог не заметить, что это в точности похоже на то, как когда– то его отчитывала Ария.

– Да и зачем нам столько вина? Мы же не найдём дороги домой, если все это выпьем.

– Говори за себя… – ухмыльнулся король.

– Нам стоит вернуться к ланчу, чтобы успеть собраться к праздничному ужину. Мы не можем заставлять гостей ждать…

– Анна, – одернул Люциан супругу, – я все рассчитал, успокойся. Давай поедим? – сказал он, усаживаясь на расстеленный плед.

Девушка последовала его примеру, и тут же принялась за еду.

– Разве Ирма не приготовила тебе завтрак к пробуждению? – спросил он с издевкой, наблюдая, как его жена уплетает поруганный сыр, запивая его "лишним" вином, заедая все овощами и фруктами.

Анна кинула в сторону Люциана злобный взгляд и продолжила поглощать пищу, а он лишь рассмеялся в ответ.

Наевшись досыта, Анна потянулась и улеглась на плед.

– Может прогуляемся? – спросил Люциан, почувствовав себя уязвимым, когда девушка, в обтягивающих одеждах растянулась перед ним, предоставляя его жадному взгляду все утонченные изгибы своего тела. Ее полу расстёгнутая рубашка натянулась на груди и Люциан совершенно отчётливо мог увидеть набухшие соски…

– Позже… – шепнула она, ловя его взгляд.

– Что..? – «Она нарочно дразнит меня?»

– Позже прогуляемся. Хочу немного отдохнуть, все тело ноет от долгой поездки, – пробормотала она, будто собираясь уснуть.

Люциан облокотился на локоть, полулёжа, нависнув над Анной, прикрывая ее от все сильнее палящего солнца, и начал изучать свою супругу, когда она равномерно засопела. Он аккуратно коснулся ее волос, затем погладил нежную щеку, проведя большим пальцем по пухлым губам. Спустился к тонкой шее, болезненно вспоминая, как делал Анне больно. Неосознанно он потянулся и коснулся губами впадинки над ключицей:

– Прости, – шептал он, – я причинил тебе слишком много боли. Вряд ли теперь ты захочешь быть моей… Я больше не имею права на тебя. Я ничем не отличаюсь от твоей матери, так же доставляю боль невинным… – он закрыл глаза, пытаясь прогнать грустные мысли, – я слишком поздно осознал свою ошибку… однако, теперь не могу перестать думать о тебе…

– Люци… – бормотала сквозь сон Анна, переворачиваясь на бок, тем самым упираясь своей упругой грудью в торс Люциана, от чего у него перехватило дыхание.