Вечность и еще два дня

— Ты лучше подумай, почему Варвара не убивала Вадима, в семью его вернула, забрала у меня сына. Может, она потому так сделала, что Вадим ей тогда был нужен? Он еще с Махориным не объединился. Теперь у них одна компания на двоих. А третий лишний. Вадим умирает, Варвара выходит за Махорина, а вовсе не за тебя.

— Кто тебе такое сказал? — спросил Миша.

— Вадим и сказал. Все очень хорошо получилось. Он сам спустился ко мне. Варваре осталось только закрыть за ним дверь. Это я живучая, а он без воды долго не протянул бы.

— Да, ты живучая, — подтвердил Миша.

— Варвара и тебя где-нибудь закроет. Потому что ты ей больше не нужен, опасен для нее. Знаешь почему?

— Не верю я тебе.

— Вадиму поверь.

— Он уже ничего не скажет.

— Он лежит и говорит, что ты, Миша, перешел черту, убил его, а теперь хочешь прикончить и меня. Или не хочешь?

— Ты сама умрешь.

— Тебе станет от этого легче?

— Ты сама во всем виновата. Не надо было водить меня за нос и крутить с Вадиком. — В голосе Миши сквозила нешуточная обида.

— Но мы же с тобой помирились. Я спасла тебе жизнь.

— А кто в меня стрелял?

— Помнишь, как мы ехали сюда? Ты раненый, у меня рука. Еле добрались. Забрали бы Антошку, жили бы как люди. Может, еще не поздно?

— Нет, уже поздно. Я продал свою душу Варваре. Ты же знаешь, что она хуже дьявола.

— Она тебя купила а потом продала. Потому что у тебя ничего нет. А у Махорина есть все. Она выходит за него замуж.

— Это тебе Вадим сказал?

— А ты его убил. Давай теперь и меня кончай. Если то, что было между нами, для тебя ничего не значит.

— Может, и значит.

Жгуты из штор прочно связывали ее руки и ноги. Узлы крепкие, не растрепать. Зато сам Миша дал слабину. Если Полина не остановится, то сможет расшатать его волю, перетянуть на свою сторону. Но заодно им уже не быть. Не пойдет Полина с ним рядом, после того как он убил Вадима, без всякого зазрения совести сдаст его в руки правосудия. А он в свою очередь расскажет на допросах про Варвару. Тогда Антошка вернется к матери.

— Давай все вернем обратно!

— Ты этого хочешь? — Голос Миши дрогнул от чувств, подступивших к горлу.

— Да, хочу.

— А как же Вадим?

— Ты же видел подкоп. Там мы его и зароем. Развяжи меня.

— Ну, хорошо. — Миша срезал путы с ее рук, развязал ноги, поднялся, подал Полине левую руку.

В правой он при этом держал нож.

— Ты же меня не убьешь? — спросила она, опираясь на его локоть.

— А я могу, — сказал он самому себе.

Похоже, Миша уже осознал свою ошибку. Только исправив ее, он мог вернуться обратно за черту, которую переступил. Его взгляд, только что оттаявший, снова заледенел.

— Тебе нельзя меня убивать.

— Почему?

— Я должна сама умереть, застрелиться. После того как убила Вадима.

— Ну да, именно так оно и было. Ты его убила, — подтвердил Миша.

— Я его убила. — Полина кивнула в знак согласия.

— Ты его убила!

Он шагнул к ней, она попятилась и наступила на ручку топора, который так и лежал на полу, чуть выглядывая из-под дивана. Но он сейчас никак не мог помочь ей. Нужно поднять его, размахнуться, ударить, а у Полины совершенно не было сил. Да и Миша не даст ей времени на это.

— Может, и убила. — Она уже не хотела соглашаться с этим чудовищем.

— А потом харакири себе сделала, — сказал Миша и зловеще усмехнулся, не сводя с нее глаз.

— Это не по-нашему, — заявила Полина.

— А как по-нашему?

— По-нашему сначала помыться надо. В бане.

Миша мог ударить ее ножом в любой момент. Полина хваталась за любую возможность, чтобы продлить себе жизнь.

— А в бане жарко. Маманя твоя угорела, да? — Миша глумливо ухмыльнулся.

Полина и хотела бы плюнуть ему в лицо за такие слова, но нельзя ей было выходить из себя. Она это понимала, поэтому постаралась сдержать свой порыв. Но что-то все-таки мелькнуло в ее взгляде. Вдобавок она еще и дернулась в его сторону. Не шагнула, даже не подалась к нему, но Миша все же уловил встречное движение и сам в ответ сорвался с цепи.

Он ударил не сильно, скорее инстинктивно, нежели осознанно. Лезвие ножа всего лишь наполовину вошло Полине в живот и тут же выскочило обратно.

Она недоуменно посмотрела на него, приложила руку к ране, поднесла пальцы к глазам, увидела на них кровь. Боли Полина не чувствовала. В животе у нее появилась лишь легкая, чуть саднящая тяжесть.

— За что? — спросила она.

— Извини, бани не будет.

Миша не улыбался, не насмехался. Полине казалось, что он действительно сожалел о случившемся, но при этом осознавал и всю серьезность своего положения. Миша не видел другого выхода, кроме убийства, поэтому готовился к очередному, куда более сильному удару.

Но Полина не хотела умирать. Она еще не отобрала у Варвары своего сына, не прижала к груди своего мальчика. А раз так, то мать должна была бороться и побеждать.

— Мразь! — выкрикнула Полина.

Бешенство волной накрыло ее. Вместе с ним к ней пришли и силы. Полина с силой толкнула Мишу в грудь. Он пошатнулся, отступил на шаг, отдернул руку, в которой держал нож. Только тогда Полина почувствовала боль. После второго ножевого удара. Опять в живот. На этот раз клинок вошел в него куда глубже.