Вечность на двоих

— Мчится к нам на всех парах. Достаточно быстро, чтобы сказать, что «нам плевать».

— На туфли и все остальное.

— Да. На поддельные уколы, скальпель и следы воска. Великолепное удостоверение личности, только поддельное. Просто наколка. Убийца уже несколько недель водит нас за нос, а мы, я прежде всего, как последние дураки, бежим сломя голову за светом, который нам услужливо зажгли в конце туннеля.

Ариана скрестила руки и опустила голову. Она едва успела накраситься, но так она казалась Адамбергу еще прекраснее.

— Я виновата, — сказала она. — Я сказала тебе, что мы, возможно, имеем дело с двойняшкой.

— А я решил, что это медсестра.

— И я пошла у тебя на поводу. Добавила второстепенные показатели, психологические и ментальные.

— Убийца превосходно знает психологические и ментальные показатели женщин. Он все предусмотрел, чтобы сбить нас со следа. И если убийца сделал все, чтобы мы заподозрили женщину, значит, это мужчина. Мужчина, который воспользовался бегством Клер Ланжевен, чтобы бросить нам ее на растерзание. Мужчина, знавший, как я отреагирую на гипотезу о старой медсестре. Но это не она. И именно поэтому убийства никак не вяжутся с методами ангела смерти. Ты это сама сказала тогда вечером, после Монружа. На склоне вулкана не было второго кратера. Это просто другой вулкан.

— Тогда это очень здорово сделано, — сказала, вздохнув, Ариана. — Раны Диалы и Пайки указывают на человека невысокого роста. Но тут, конечно, всегда можно схитрить и подстроиться. Мужчина среднего роста вполне мог специально опустить руку, нанеся удар таким образом, чтобы надрезы вышли горизонтальными. Но при условии, что он хорошо в этом разбирается.

— Шприц в чулане — это перебор, — сказал Адамберг. — Мне следовало бы раньше догадаться.

— Мужчина, — обескураженно проговорил Данглар. — Надо все начинать сначала. Все.

— Ну зачем же.

Адамберг видел, как во взгляде его зама быстро промелькнула какая-то очень четкая мысль, но он с легким сожалением отказался от нее. Адамберг одобрительно кивнул ему. Данглар тоже все понял.

LVIII

Припарковавшись, Адамберг и Данглар сидели в машине, наблюдая, как дворники рассекают проливной дождь, обрушившийся на ветровое стекло. Адамбергу нравился ровный шорох и стон щеточек, вступивших в схватку с потопом.

— Мне кажется, мы с вами пришли к одному выводу, капитан.

— Майор, — поправил Данглар мрачно.

— Чтобы направить нас по следу медсестры, убийца неминуемо должен был многое обо мне знать. Что я арестовал старуху и что ее побег не оставит меня равнодушным. Ему надо было следить за тем, как продвигалось следствие. Быть в курсе, что мы ищем синие туфли и следы натертых подошв. Знать о намерениях Ретанкур. И жаждать моей гибели. Он все нам подложил — и шприц, и скальпель, и воск для обуви. Классная махинация, Данглар, и осуществить ее мог только человек тонкий и ловкий.

— Кто-то из Конторы.

— Да, — с грустью подтвердил Адамберг, откидываясь на сиденье. — Кто-то из наших, черный горный козлик.

— При чем тут козлик?

— Так, пустяки.

— Не могу в это поверить.

— В то, что в пятачке есть кость, нам тоже не хотелось верить. А она там есть. Придется смириться с тем, что она есть и у нас в горле. Или, скорее, в сердце.

Дождь постепенно стихал, и Адамберг замедлил ритм дворников.

— Я же говорил вам, что он врет, — сказал Данглар. — Никто не смог бы запомнить с первого раза текст из «De reliquis». Он знал рецепт наизусть.

— Зачем он нам тогда его рассказал?

— Брал на пушку. Он считает себя неуязвимым.

— Мальчишка, брошенный на землю, — прошептал Адамберг. — Проданный виноградник, нищета, долгие годы унижений. Я знал его, Данглар. Берет, надвинутый до носа, чтоб волос не было видно, хромота, весь красный от смущения — его вечно сопровождал град насмешек.

— Он все еще вызывает у вас жалость.

— Да.

— Но вы жалеете ребенка. А он вырос и сбрендил. Против давних лет врага судьбу он обратит, — как сказал бы он сам стихами. Отныне он поворачивает колесо истории. Теперь вам очередь падать, а ему — подниматься и царить. Он стал тем, кому сам поет гимны все дни напролет, — расиновским героем, который в вихре ненависти и амбиций дирижирует смертью ближних и собственной коронацией. Вы с самого начала знали, зачем он тут — чтобы отомстить за битву между двумя долинами.

— Да.

— Он приводил свой план в действие акт за актом, направляя вас по ложному пути, сбивая с толку следствие. Он совершил уже семь убийств — Фернан, Толстый Жорж, Элизабет, Паскалина, Диала, Пайка и Грималь. Он чуть не убил Ретанкур. И он убьет третью девственницу.

— Нет. Франсина под надежной охраной.

— Это нам так кажется. Он силен как бык. Он убьет Франсину, а потом прикончит вас, предварительно опозорив. Он вас ненавидит.

Адамберг опустил стекло и вытянул руку наружу, ловя в ладонь капли дождя.

— И вас это огорчает, — сказал Данглар.

— Есть немного.

— Но вы знаете, что мы правы.