Вечность в тебе

Проходит несколько минут, а потом я слышу скрип деревянных ступеней. Рядом со мной появляется небольшая белая тарелка с двумя кусками хлеба. И на каждом сыр и джем. Кристоферу нравилось это сочетание. «Лучшее из двух миров», – всегда говорил он. Я беру один из ломтей и откусываю. Раз, другой, третий. Съедаю бутерброд целиком, потом хватаюсь за второй. Он наблюдает за мной.

Я чувствую бисеринки пота на лбу, на голове, на животе. Лифчик прилипает к телу. Он обязательно это почувствует. Он пахнет мужчиной, а я – потом.

Когда заканчиваю с едой, он протягивает мне стакан воды.

– Пей, – говорит он.

Я начинаю пить, и с каждым новым глотком маленький шарик моего пирсинга мягко ударяется о холодную поверхность. Дзынь. Дзынь. Дзынь. Очень тихо. Снова и снова. Пока стакан не пустеет. Капля воды стекает по подбородку, и я вытираю ее.

Он забирает у меня стакан. У него темные глаза и длинные ресницы.

– Лучше?

Я киваю.

– Хорошо.

Обронив это свое «хорошо», он хватает тарелку, стоящую рядом со мной на ступеньке, разворачивается и исчезает. Вот так просто. А я даже не знаю, как его зовут.

Джейкоб

Я прислоняюсь к кухонному окну и смотрю сквозь голые ветки на трамвайную остановку. Идет снег. Все исчезает под белым покровом. С неба падают крупные хлопья. Она сидит на скамейке, капюшон ее куртки низко надвинут на лицо. Время от времени она смотрит вверх. Тогда можно увидеть ее небесно-голубую вязаную шапочку. Она потирает руки друг о друга, стараясь согреть их, а потом зарывается ими в свой шарф. Я мог бы смотреть на нее часами. Не знаю почему. В ней есть что-то особенное. Она выглядит так, будто сидит одна внутри снежного шара. Отрезанная от всего остального мира. В такого рода одиночестве, которое кажется мне знакомым. Мой взгляд падает на стакан в раковине. На отпечаток, оставленный ее губами. Когда я снова перевожу взгляд на остановку, ее уже нет.

А мне нужно на работу.

Луиза

Я сижу в безлюдном трамвае, который скользит по заснеженным улицам, как закоченевший червяк, и вспоминаю странную ситуацию на лестнице. Интересно, как его зовут? И почему он мне помог? Ведь он просто мог оставить меня там сидеть. Он был добр ко мне. Ну, может быть, не так уж и добр, но он позаботился обо мне.

Я смотрю в окно. Белый мир тянется мимо меня. Почему он сначала принес два бутерброда, а потом исчез, не попрощавшись? «Наверное, потому что ты даже не поблагодарила его», – думаю я.

Я вижу перед собой его лицо. Темные глаза. Задумчивые и вроде как сердитые. Складки между его бровями образуют знак числа Пи: две вертикальные линии и одна очень тонкая прямо над ними. При этой мысли я чувствую на губах улыбку, которая, однако, исчезает в тот же миг.

Интересно, были ли они знакомы с моим братом? Говорили ли? Наверное, нет. Я никогда не видела их вместе.

Узнать его фамилию не составит труда. Нужно просто подойти к почтовому ящику, у которого он стоял на прошлой неделе. Четвертому справа в верхнем ряду. В следующую среду я могла бы полюбопытствовать. А еще поискать его фото в старых выпускных альбомах.

Только есть две проблемы. Во-первых, выпускные альбомы лежат в комнате Кристофера, в которую я не входила с тех пор, как он умер. А во-вторых, у парня может быть совершенно стандартное имя, которых нередко бывает сразу несколько на класс.

Минг сейчас сказала бы: «В следующий раз просто спроси у него, как его зовут». Но я не собираюсь этого делать. На загадочных, неразговорчивых парней со своеобразными модными вкусами и складками на лбу, вызванными напряженной работой мысли, женщины бросаются пачками. Он как раз из таких. И то, что он приготовил мне бутерброды, вовсе не значит, что я ему нравлюсь. Это ничего не значит.

И все равно я думаю, что он мог бы попрощаться. Мне все равно. Просто он – немногословный человек. Иного и быть не может: генетическое превосходство из него так и прет.

Я прислоняю голову к запотевшему стеклу и дышу на него. Снежинки устремляются ко мне. Меня знобит. Это такой холод, от которого можно избавиться только в горячей ванне. Но у нас нет ванны.

Когда четверть часа спустя я открываю дверь квартиры, везде темно. Холод пробирает меня до самых костей, и мне все еще хочется есть. Я бы с большим удовольствием легла спать прямо сейчас, но еще нет и шести вечера. Поэтому иду на кухню, наполняю чайник и включаю его.

Завтра у меня день рождения. Первый день рождения без моего брата. Первый день рождения, когда я буду единственным ребенком. Не представляю, как он должен пройти. Мой мир не работает без Кристофера. Это как с уравнением. Если он отсутствует, то у меня ничего не выходит. Нельзя просто отнять что-то с одной стороны, не прибавив этого с другой. Я неполноценна. И мне никогда не найти «икс».