Вечные каникулы (ЛП)

Роулса я знал плохо. Он был настолько моложе меня, что я никогда не имел с ним общих дел. Он был низок даже для своих лет, а большие глаза и веснушчатые щёки делали его похожим на прелестного ребёнка из диснеевских фильмов, ребёнка того типа, который мирит своих родителей, ведя себя ужасно, гротескно, тошнотворно мило. Он смотрел на Бейтса полным восхищения взглядом. Бедный малыш. Мало потерять родителей, так надо ещё и получить Бейтса в качестве примера для подражания. Настоящее невезение. Я вдруг понял, что мир до Отбора казался ему каким-то сном, некоей детской фантазией, слишком идеальной, чтобы иметь место в реальности.

Нортон, с другой стороны, был полон чванства, но не в плохом смысле. Он был самонадеян и уверен в себе, богатенький ребенок, который восхищался прыгающей походкой Лиама Галлахера[1]. Хорош в единоборствах, он создавал впечатление человека, который мог позаботиться о себе, и проводивший перемены за перекуром в подсобке кафетерия через дорогу, и болтая с девчонками из старших классов, которые велись на его мальчишеское поведение. Пусть он и соответствовал своему профилю, он не был ни хулиганом, ни козлом, и я был рад его видеть; когда Нортон рядом, всегда весело.

Ну и банда собралась, чтобы пережить апокалипсис — честолюбивый казанова, крутой парень и надоедливый мальчишка-талисман, под надзором уставшей от всего мира медсестры и повредившегося рассудком учителя истории, возомнившего себя сержантом Роком[2]. Впрочем, могло быть и хуже — директор мог быть жив, а Маккиллик мог находиться здесь.

Именно в тот самый миг, когда эта мысль посетила мою голову, я услышал, как кто-то позади меня прокашлялся. Я выругался про себя за то, что сглазил и обернулся, прекрасно понимая, что именно за сукин сын стоял у меня за спиной.

— Здрасьте, сэр, — произнёс Шон Маккиллик. — Помощь нужна?

— Ох, блядь, — пробормотал Роулс.

Глава вторая

Шон Маккиллик являлся любимчиком Бейтса, и имевшим самое высокое звание мальчиком в армейской секции ОКО. Он был заместителем старосты и капитаном регбийной команды — три победы на соревнованиях округа. Ещё он был отличником, платиновый ублюдок.

Благодаря его спортивным достижениям, школьные власти думали, что из шотландской жопы Мака светит солнце, но, когда учителей рядом не было, он становился самым худшим школьным задирой — садистским, жестоким и совершенно непредсказуемым. Джон всегда говорил, что это из-за того, что он такой низкорослый. Даже сейчас, в свои девятнадцать лет, он был ниже всех остальных в комнате, даже Роулса, но телосложение у него было кирпичеобразное, а голова квадратная, с острыми углами. У него были мясистые бедра и такие кривые ноги, что он, словно ковылял при ходьбе — младшие окрестили его Дональдом Даком — но в нём безошибочно была видна грубая, приземистая мужская сила.

Под его пшеничного цвета волосами блестели голубые глаза, лицо целиком покрыто веснушками, но в изгибе его рта читалась жестокость, а в глазах холодный расчёт.

Мак был из мажоров. Его отец заседал в Палате Лордов, пока с наследственными пэрами не было покончено, а затем он принял образ бандита из Ист-Энда. Рождённый в семье аристократов, он вёл себя, словно Рэй Уинстон[3]. Натуральное убожество.

Большинство одноклассников поклонялось ему, но за пределами класса он был безоговорочно всеми ненавидим, особенно в ОКО. Он считал, что ношение формы даёт ему право делать всё, что заблагорассудится, и хоть он и хулиганил на школьной площадке, это не шло ни в какое сравнение с тем, как он вёл себя, когда военная секция была в походе или на учениях. Прошлогодний летний военный лагерь превратился в повторяющуюся череду марш-бросков, отжиманий и проверок на выносливость, всё под присмотром Мака и полнейшим игнорированием со стороны Бейтса, который считал всё происходящее нормальным, и даже весёлым.

В последнем походе, в Уэльсе, где мы занимались спортивным ориентированием и прочими вещами, он вообще бросил мальчика в реку и держал его голову под водой до тех пор, пока тот не потерял сознание. Когда пацана выловили и привели в чувство, Мак заставил его, промокшего и дезориентированного, заканчивать упражнение вместе с остальными. Тогда стояла зима, вокруг были предгорья, и к тому времени, когда они добрались до места встречи, паренек был уже совершенно синий; в итоге он оказался в больнице с гипотермией. Он был слишком напуган, чтобы рассказывать о случившемся, поэтому соврал, будто сорвался и упал. Остальные мальчики в отряде тоже промолчали — у Мака имелась целая банда подручных — и если тебе не хотелось получить синяков, ты не вмешивался.