Дети играют на улицах. Детям можно все. Дети кричат или поют. Детей не надо закрывать от внешнего и ненастоящего мира взрослых.

Мальчик сидит на корточках. Он занят. Сумасшедшее израильское солнце проходит сквозь линзу в руках мальчика. Мальчик пытается поджечь кончик шнурка своего ботинка. Я гуляю по улицам. Долго гуляю. У меня есть время. У мальчика времени намного больше, чем у меня. Шнурок задымился. Мальчик встал и пошел. Ему не надо торопиться. У мальчика впереди вечность.

Вечный гость

Они играли в нарды. Я мог ожидать всего, но и в самых смелых моих ожиданиях они никак не могли играть в нарды. Нам принесли очень тонкую и очень вкусную яичницу-глазунью, шпикачки и пиво. Обыкновенный трактир, всего лишь трактир. Люди разговаривали, кто-то ел, все пили самое вкусное в мире пиво. Чешское пиво. Со мной можно спорить. В Германии тоже неплохое пиво. Немецкое пиво очень хорошее. Но немецкое пиво я пил потом, в Германии. Ничего особенного. Пиво как пиво. В Чехии я пил пиво в первый раз в жизни. Все самое прекрасное происходит когда-нибудь в первый раз. Когда официантка сказала: «Мальчики, пожалуйста, закрывайте за собой двери, по ногам дует», – я не просто удивился, я увидел чудо, мальчики вежливо поблагодарили официантку и закрыли за собой двери. А еще там играли в шахматы. Шахматы – это уже слишком. Шахматы роскошь, но они играли и пили пиво. Мне хотелось остаться в этой стране, я видел чудо. Я видел это чудо только по телевизору. Всего лишь трактир. Маленькая, бедная страна. Чехия. Там, в Чехии, первый раз передо мной извинились за то, что в кинотеатре нет лифта, в первый раз я был гостем в чужой стране. Все в Чехии было в первый раз. В Чехии я встретил Аурору. Я люблю Чехию. Чехия маленькая страна, и я понимал, что чехи не могут оставить у себя парализованного человека. Ладно. Я не сержусь, я все понимаю.

Испания – очень маленькая страна. По всем официальным и неофициальным законам я – испанец. У меня есть испанский паспорт. Испания хорошая страна. Маленькая страна, меньше Чехии. В Испании я стал известным писателем. В Испании меня приглашали в роскошные рестораны. Лишь мельком мне иногда попадались на глаза ресторанные счета за съеденное и выпитое, лишь иногда я догадывался о стоимости испанского гостеприимства. Испания очень маленькая страна и очень бедная. Моя комната, окно, кухня – все было в моей Испании. Все было прекрасно в Испании, все просто замечательно. Даже вид из окна был прекрасен. Даже дверная ручка на входной двери, даже трещина на стене напротив моего стола была прекрасна, даже переносной кондиционер, набитый соломой, был прекрасен. Испанцы взяли мои книги, испанцы по праву гордились и гордятся испанским писателем Рубеном Гальего. Испания навсегда осталась и останется в моей душе. Испанцы гостеприимные и добрые люди. Я люблю испанцев. Я выучил испанский язык, я полюбил оливковое масло, я заглянул в душу испанцам. Мне очень нравится пикареска как жанр, но мне не понравилось проживать в этом жанре, мне не понравилась идея бегать от полиции, прятаться и путать следы. В любом случае, очень трудно жить вне испанского закона, сидя в инвалидном кресле. Добрые и умные испанцы попросили меня заплатить. Мне надо было внезапно стать богатым. Если бы я стал богатым, испанцы простили бы мне все, даже мою инвалидность. Заплатив по счетам, я вполне мог претендовать на место под солнцем. Даже бандиты и убийцы могут жить в Испании, пока платят.

Россия – маленькая страна. Совсем маленькая страна, меньше Чехии. Россия великая маленькая страна. Великая и очень богатая. Русские не пьют. Русские совсем не пьют. Так, иногда, под настроение. Русские учатся и работают. Русские лечат и преподают, русские строят дома и стригут газоны. Когда есть работа. Когда есть работа и надежда на лучшее будущее для детей. Русские пьют от отчаяния и безысходности. Русские пьют с горя. Варварские русские обычаи лишь с первого взгляда кажутся жестокими. Прямота и честность этого народа не обладают утонченной цивилизованной жестокостью. Слабого и немощного оставляют умирать в одиночестве. Больному и увечному трудно выжить среди русских. Испанцы оставили беспомощного ребенка русским. Русские отнеслись к заложнику как к своему. Я ел то же, что и русские дети. Я читал те же книги. Я болел теми же болезнями. Я ползал по тому же снегу. Я стал более русским, чем сами русские. Я стал русским писателем. Русские не убивают писателей. Сразу не убивают. Когда я писал книги, я писал для русских. Я знал, что убить писателя в России можно. Но у писателя есть шанс выжить. Что ж. В Испании тоже любят писателей. В Испании так же трудно убить писателя, как и в России. Испанцы очень похожи на русских. Слишком похожи.