Вечный колокол

Площадь заволновалась, почувствовав заминку.

- Сорок, - князь упрямо сжал губы и чуть откинул лицо назад. - Сорок, а не тридцать девять против одного! Я подпишу грамоту. Я видел то же самое.

- Не делай этого, юноша, - Белояр кивнул князю и снисходительно нагнул голову набок, - не делай. Ты слишком молод, чтобы принимать подобные решения самостоятельно. На тебя смотрит Новгород. Подумай, что будет в городе сегодня ночью, если ты подпишешь эту грамоту. А завтра в ответ на кровавую ночь начнется война. И не только Казань, но и Крым, и Астрахань, и Ногайская орда через месяц встанут под стенами Москвы и Киева, а через два - осадят Новгород. Не полагайся на чувства в своих действиях. Такие вопросы решает боярская дума. Пока.

Князь втянул воздух сквозь раздутые ноздри и опустил голову, но тут в разговор вступил Сова Осмолов.

- С каких пор волхвы дают советы князьям? Ты верно заметил, старик: такие вопросы решают бояре, а не волхвы. Если речь идет о Правде, о какой осторожности мы говорим? Юноша горяч, но на этот раз он прав, - Правда стоит того, чтобы бороться за нее с оружием в руках.

- И кто сказал тебе, что Русь слабей орды? - добавил Чернота Свиблов. - Это мы встанем у стен Казани и Астрахани, а не они у стен Новгорода! Это они наши подданные, они платят нам дань, а не мы им!

- Давно ли? - еле заметно усмехнулся Белояр.

- Довольно, - оборвал их юноша. - Ты отрезвил меня, Белояр. Я благодарен тебе. Я не стану подписывать грамоты, даже если дума единогласно решит, что я должен ее подписать.

- А татары слишком вольно разгуливают по торгу… - пробурчал под нос один из «кончатников», но князь глянул на него коротким взглядом, и тот осекся.

- Новгородцы ненавидят татар, - продолжил за него Сова Осмолов, - Русь сносила их засилье сотни лет.

- Новгородцы видели татар только на торге, - отрезал князь, - им не за что их ненавидеть! Это не Москва и не Киев. Если, конечно, твои люди, Сова Беляевич, не уськают их на каждом углу, как собак на медведя.

- Новгородцы имеют свою голову на плечах, - с достоинством сказал посадник, - они не собаки, чтоб их кто-то уськал.

- Я не хотел обидеть новгородцев, - кротко ответил князь, опустив голову.

- Может быть, мы вернемся к грамоте? - робко вставил Перемысл. - Люди волнуются…

Сова Осмолов с ненавистью глянул на Млада и полушутливо проворчал:

- Выискался… Сомневается он! Никто не сомневается, а он - сомневается! Я еще выясню, кто ты таков…

Млад вскинул глаза - несмотря на снисходительный тон, в голосе боярина он услышал и презрение, и угрозу.

- Я - Ветров Млад, сын Мстислава-Вспомощника, мне нечего стыдиться и нечего скрывать.

Боярин скривил лицо, но смешался под горящим взором Белояра: сильные мира сего не смели грозить волхву.

- Млад, ты хорошо подумал? - спросил Перемысл, оглядываясь на бояр и посадника.

Млад кивнул.

- Объяви об этом людям. Только… попроще, ладно? Это не студенты.

Млад кивнул и попытался представить, будто это что-то вроде лекции и волноваться необязательно. Он повернулся лицом к подавшейся вперед толпе и набрал воздуха в грудь.

- Я не поставил своей подписи под этой грамотой. Я не уверен в правде гадания, - выкрикнул он в толпу.

Ропот пронесся над площадью и перешел за ворота, где собрались новгородцы. Он выражал разочарование.

Глава 4. Видение

Князь Новгородский, символ объединенной под властью Новгорода Руси, любимец народа, надежда государства и оплот законности, в то утро проснулся до света и долго стоял босиком, глядя сквозь решетчатое окно на зимний сумрак: как сонные бабы носят воду, как конюхи выводят на двор княжьих лошадей, как лениво выбивают половики две девки, переругиваясь между собой и зябко поводя плечами, как поварята тащат через ворота во двор свиную тушу… Волоту было грустно. И думал он о том, что его никто не любит. На свете был только один человек, который мог его любить, - отец. Все остальные либо ненавидят его, либо используют. И от каждого - от каждого! - можно ждать подвоха.

В годовщину смерти отца Волоту приснился сон. Это был и не сон, наверное, потому что он точно знал, что проснулся, думал об отце и о разговоре с доктором Велезаром накануне. Пожалуй, доктора Волот относил к тем немногочисленным людям, которые не искали в дружбе с ним корысти. Велезара, волхва Белояра и собственного дядьку - лишь этих троих можно было без боязни считать заслуживающими доверия. Отец учил Волота искать чужую выгоду в каждом поступке, слове или совете. И примеривать к своей. Оставшись в одиночестве, Волот старательно пытался понять, что движет каждым из тех, кто его окружал. И не понимал! За год он успел запутаться, заблудиться и с трудом вспоминал, а чего, собственно, хочет сам. Споры в боярской думе приводили его мысли в смятение: он и соглашался с каждым, и не верил каждому, и искал в каждом слове подвох, и не мог не признавать правоты.