Вечный огонь Ленинграда. Записки журналиста

Гитлеровцы продолжают рваться к Таллину, где теперь базируется Краснознаменный Балтийский флот. Им удалось прорваться к побережью Чудского озера. На Карельском перешейке финские войска захватили Выборг и часть побережья Ладоги. Героически сражаются гарнизоны наших военно-морских баз на полуострове Ханко, на Эзеле, Даго и других островах Моонзундского архипелага, надежно охраняя вместе с боевыми кораблями входы в Финский залив.

В ближайшие недели следует ожидать попытки противника ворваться в Ленинград с ходу. Гитлер побывал на днях в штабе группы армий «Север» и потребовал от фон Лееба «быстрее покончить с Ленинградом». Чтобы подхлестнуть солдат на скорейший захват города, 7 ноября на Дворцовой площади назначен парад фашистских войск, а в ресторане «Астория» — банкет для «господ офицеров». День выбран не случайно. Гитлеровцы намерены поглумиться над славными революционными традициями советского народа.

Чтобы не случилось этого, чтобы гитлеровские мерзавцы нашли себе могилу под Ленинградом, надо сосредоточить все силы на отпор врагу, возглавить патриотический подъем, охвативший население города. Основные задачи ясны.

Это дальнейшая мобилизация всех, способных носить оружие, в ряды народного ополчения, в партизанские и истребительные отряды.

Это поголовное участие всех трудоспособных в строительстве оборонительных сооружений на подступах к городу и внутри него.

Это четкая организация местной противовоздушной обороны.

Это дальнейший перевод промышленности на военные рельсы, ударный труд на помощь фронту.

Это, наконец, строжайшая дисциплина и революционный порядок во всех звеньях, самоотверженность и личный пример коммунистов и комсомольцев повсюду, особенно там, где наиболее горячо, где опасно для жизни. В своей борьбе мы не одиноки. С нами вся страна. Она не даст Ленинград в обиду. Сознание этого удесятеряет наши силы.

В таком предельно откровенном духе разговаривали руководители ленинградской обороны с партийным активом города. После этих выступлений А. А. Кузнецов спросил: «Не хочет ли кто-нибудь из присутствующих выступить?» Желающих не оказалось. Тогда все в едином порыве поднялись и запели «Интернационал». Много раз участвовал я в коллективном исполнении нашего партийного гимна. Но никогда еще не звучал он так вдохновенно, так мощно. Это была клятва на верность революционному знамени!

О собрании партийного актива в Смольном на другой день стало известно всему городу. В печати о нем сообщалось коротко. А на предприятиях и в учреждениях состоялись митинги рабочих и служащих, на которых выступили участники собрания. Они рассказали об опасности, нависшей над Ленинградом, подробно о задачах, поставленных перед коммунистами и всеми трудящимися города. Собрание партийного актива сыграло важную роль в мобилизации населения на отпор врагу.

Выступил и я у себя в редакционном коллективе с докладом об итогах партийного актива. На основе обсуждения был разработан план подготовки основных материалов «Смены» на ближайшее время, в частности намечены темы передовых и пропагандистских статей, публицистических выступлений.

Собрание актива, атмосфера, царившая на нем, отразились и на моем настроении. Я все чаще спрашивал себя: обладаю ли я моральным правом ежедневно со страниц газеты призывать своих товарищей браться за оружие?! Разве не должен я в таких условиях в свои тридцать лет первым показать пример, выполнить свой гражданский долг!

Нельзя сказать, чтобы я был пассивен в этом отношении. В начале июля, когда всем моим товарищам по комсомолу не терпелось вступить в ряды ополчения, такую попытку предпринял и я. И. А. Верхоглаз, только что назначенный начальником политотдела армии народного ополчения, встретил мою просьбу сухо:

— Да вы что ж, сговорились, что ли?

С Иваном Александровичем мы были дружны. Вместе готовили два года подряд парады физкультурников Ленинграда. Вместе проводили общегородскую тактическую игру и множество межрайонных праздников и массовых гуляний молодежи военно-патриотического характера, инициатором и запевалой которых являлся комсомол. Высокий, худощавый, с густой шапкой вьющихся волос, он чем-то напоминал мне Ф. Э. Дзержинского, как я того представлял себе, — своей стремительностью, резкостью в движениях и словах, бескомпромиссностью в оценках. Он всегда очень доброжелательно относился ко мне и моим товарищам по горкому комсомола. И тут, слегка пожурив меня за «непонимание обстановки», он смягчился и рассказал, как реагировали руководители городского комитета ВКП(б) на поголовное стремление партийных работников уйти на фронт. А. А. Кузнецов на первом же совещании, где присутствовали инструкторы горкома, заявил, показывая на кипу заявлений, лежавшую перед ним:

— Если мы все уйдем в армию, гитлеровцам хуже не будет. В нынешней войне тыл имеет не меньше значения, чем фронт. Партии вы нужны там, где принесете больше пользы. Ждите! Когда понадобится, вас позовут.