Вечный поиск. Нежный свет

Ученик это совсем другое явление. Это не последователь, а ученик. Он набирается знаний и не делает никаких выводов. Как только вы сделали некое умозаключение, так сразу же закрылись. Тогда вы просто закрываете глаза и подражаете мне.

Для того чтобы подражать кому-то, вы должны закрыть глаза, иначе в любой миг у вас могут появиться сомнения, может возникнуть то, чему вы не сможете подражать. Поэтому последователь должен быть по-настоящему слепым. И последователем может стать исключительно слепой человек. Если у вас открытые глаза, значит вы не можете быть последователем.

Под словом «ученик» я подразумеваю того, кто учится, а под словом «познающий» - того, кто открыт, кто не замкнут, кто готов принимать. Эта открытость создает восприимчивость и делает вас учеником. Если вы встанете перед зеркалом с открытым сознанием, тогда начнут происходить самые разные события, причем без всякой навязанной дисциплины. Мастер не пытается изменить вас, и вы сами не пытаетесь изменить себя.

Если у вас открытый ум, если вы стоите перед человеком, подобным зеркалу, этого достаточно для того, чтобы с вами что-то начало происходить. События все время происходят, и в вас многое преображается. Происходят глубокие изменения без всяких усилий с вашей стороны. Это явление индийцы обозначают термином «сатсанг». Его можно перевести как связь с истиной. Вы установили связь с тем, кто стал истиной.

Ваши лекции могут принести громадную пользу многим людям. Ваше послание следует распространять, нужно произвести духовный взрыв. Мне кажется, что сейчас это наша единственная надежда. Как вы намереваетесь распространять свои представления и укоренить свое цветущее учение среди обыденных, мирских дел?

Это очень трудный вопрос. На него не легко ответить, ведь мой опыт подсказывает, что всякое организованное явление очень быстро умирает. Стоит только начать пропагандировать идею, как она уже превращается в безжизненную догму. Стоит только сказать, что все люди должны стараться жить согласно некому принципу, как вы тотчас же превращаетесь во врага, несмотря на все свои добрые намерения.

Что касается меня, то я просто веду такой образ жизни, который считаю правильным. Я все время произношу то, что считаю правильным, не намереваясь перетянуть все человечество на свою сторону. Я не собираюсь стараться повлиять на весь мир. В этом отношении меня можно назвать анархистом. Ни один по-настоящему религиозный человек не умеет вести себя иначе.

Как только за религиозным человеком потянулась группа людей, которых он учит жизни, он сразу же перестает быть религиозным, и (более того) антирелигиозным. Так всегда было. Все религии утратили духовность, но ни один по-настоящему религиозный человек не стремился обзаводиться толпой. Это зло неминуемо. Всякий раз, когда кто-то начинает говорить и показывать путь, люди сразу же принимаются размышлять о том, какую пользу можно извлечь из его учения. И это неплохо, мастер проявляет сострадание. Но сама жизнь так устроена, что всякое организованное явление превращается в миссию. То, что вы пытались сделать, погибает в процессе. Но так происходит по самой природе вещей. Вы ничего не сможете исправить.

По моему мнению, в будущем миру будут нужны не религиозные организации, а религиозные люди. До тех пор пока мы не отвергнем все организации, духовный взрыв, о котором ты говоришь, не произойдет. Его и нельзя произвести, он может случиться только сам. Но мы можем способствовать его возникновению, если не станем ничего организовывать согласно идеологиям. Каждая идеология хороша в начале, но постепенно ей приходиться заключать компромиссы. Они идет на компромиссы ради блага организации.

Со временем средство неизбежно превращается в цель. Вы создаете организацию ради идеологии, но в конечном итоге идеология начинает существовать исключительно ради организации. И организация становится более важной. Вам нужно идти на компромиссы ради блага организации. В конечном итоге идея погибает, и остается лишь церковь.

На свете так много церквей, что множить их число нет никакой необходимости. Я против церквей. На самом деле, я против самого духа миссионерства. По моему мнению, если я начну активно стараться изменить вас, то превращусь в ожесточенного человека. А насилие, которое возникает из благих намерений, опаснее банального насилия. Все ваши так называемые махатмы очень жестокие люди. Они не позволяют вам быть самими собой.

Что же мне делать? Вот вопрос. Я чувствую, что мне нужно что-то предпринять, причем нужно сделать очень многое, но только таким образом, чтобы не изменилось качество передачи знания. Если же это качество изменится, это будет означать, что я уже не думаю об истине.