Вечный путь (СИ)

Килар обогнул алтарь с другой стороны, чтобы случайно не оказаться на пути Лютера, взвалил на плечи безвольное тело Линн и снова бросился к выходу. Выбегая на улицу, Странник наткнулся на ее пистолет. Затвор заклинила вставшая торчком гильза. Так называемая печная труба. С этой проблемой хоть раз сталкивался любой стрелок. Линн не хватило времени, чтобы освободить патронник.

Килар положил ее рядом с Робинс и зашел в Хижину в третий раз. Ноги уже почти не держали его. Легкие съежились до размеров грецких орехов и переставали питать кислородом кровь. Килар подхватил одежду женщин, все три вещмешка и обе винтовки. Он с трудом навьючил все это на себя, зажав под мышками две пары ботинок. Голова раскалывалась. К ребрам будто прикладывали раскаленные электроды.

Лютер повернулся к нему. Единственный сохранившийся глаз по-прежнему глядел в потолок, но обострившееся обоняние подсказало Зверю, в каком месте находится добыча. Существо умирало. Несмотря на фантастическую живучесть, отшельник получил в бою слишком серьезные раны. Внутренние органы были пробиты пустотелыми пулями, а Уравнитель не только ослепил Зверя, но и нарушил что-то у него в голове. Отравленный мозг погибал и вместе с ним гибло все тело.

Лютер метнулся к двери, неуклюже подволакивая живот и задние лапы. Получился не прыжок, а падение с высоты собственных ног. Килар скинул лямки с натруженных плеч, уронил весь груз себе под ноги, поднял карабин и всадил в Лютера две короткие прицельные очереди на четыре патрона каждая.

Отшельник задергался под градом свинца, сделал два шага назад и повалился в угол между рукомойником и жаровней. В его шерсти появились проплешины. Голова как-то сразу уменьшилась в размерах, клыки исчезли, лапы становились руками. Зверь умирал и перед смертью вновь становился человеком.

— Будь... ты... проклят, Странник! Будь ты п.… проклят! — Глубокий рубец пересекал лицо отрока слева направо. Нос наполовину выжгло. Вместо правого глаза чернела обугленная дыра. Шерсть исчезала, как клубок ниток растворяющийся в ацетоне. Сквозь порванную щеку виднелись обычные человеческие зубы.

— Зачем? — Сквозные отверстия чернели в груди и на животе отшельника. Они напоминали воронки после минометного обстрела. Кровь хлестала отовсюду и растекалась по полу огромной лужей.

— Зачем? — повторил Лютер. — Я указал тебе путь. Зачем ты убил меня?

— Я указал тебе путь. Зачем ты убил меня? — услышал Морган сквозь завесу времени.

— Ищи путь к своему дому…

На лице Черного Пилигрима отразилось алчное нетерпение. Он склонился к самой границе прозрачного барьера между прошлым и настоящим. В пустых черных глазах прыгали огоньки отраженного пламени, словно секундные стрелки часов.

— Ищи путь к своему дому. Только там ты узнаешь правду.

Морган весь обратился в слух.

— Ты по-прежнему в круге, но теперь это твой собственный круг, и ты не избавишься от него до самой смерти. Ты проклят, Странник, и я присоединяюсь к этому проклятию. Быть ты проклят! А теперь иди и живи... если сможешь...

Картина отдалялась, ее детали скрадывал мрак, голоса терялись в нарастающих посторонних шумах, словно крики детей, заблудившихся в чаще леса. Тяжелая плита вновь приобрела грубую фактуру отесанного камня. Вспыхивающие вдоль резных линий голубоватые искры погасли, разбежавшись по углам.

Пилигрим убрал ладони с алтаря и удовлетворенно кивнул. Отлично. Пришла пора позаботится о самом главном.

Он толкнул ногой узкую деревянную дверь в дальней стене комнаты и вошел в тесную клетушку размером не больше кабинки общественной уборной. То, что он искал, было здесь — стояло на самом видном месте, прочное и основательное, как столпы Мироздания. Собственно, ничего другого в комнате не было.

Вещь эта выглядела невозможным допущением, как осколок сновидения, выпавший в реальный мир. Что делал с этой штукой Лютер — облизывал ее, молился или мастурбировал? Моргану это было безразлично. Отшельник не догадывался, какое бесценное сокровище попало к нему в руки. Наверняка его тянуло прикоснуться к нему снова и снова. Скорее всего он черпал в нем силы. Морган ощутил пульсацию энергии, словно в его голове зажглось карманное солнце. Мог ли кто-то по-настоящему владеть этой вещью, или она сама завладевала всяким, кому посчастливилось ее увидеть? Пилигрим надеялся, что у него достаточно сил, и он не свихнется, постоянно таская эту штуку с собой. Поиск Скинии может затянутся. Неизвестно, когда наступит развязка. Дорога меняет тех, кто идет по ней. И груз, который ты несешь с собой — тоже, хотя и не так заметно. Странник радуется, заполучив Уравнитель, хоть не знает и сотой доли его возможностей. Он похож на ребенка, который пляшет от счастья, подобрав в грязи медную монетку, в то время как рядом лежит подлинный бриллиант.