Вечный sapiens

– Когда работаешь с шизофреником, у которого внутри две конфликтующих личности, одна из них несет чушь, ругается, а вторая все это изнутри видит, осознает, что это неправильно, но по своей слабости сделать ничего не может. Тогда я обращаюсь именно к ней и постепенно вытаскиваю ее наружу, подключаю к управлению телом…

– Как?

– Ох… Мне проще показать, чем рассказать. Я не рефлексировал на эту тему. Сейчас соображу… Видимо, я использую другое проникновение – другие интонации, не те, что использует патологическая личность. Затем заставляю человека обратить внимание на его бред, постепенно растворяя его… Кстати, те, кто в прошлые века занимался экзорцизмом, давно научились искусственно расщеплять личность. Нагнетая эмоции, они обращались к «одержимому бесами»: «Сатана! Сатана! Выходи!» И человек искусственно выделял внутри себя «сатану», начинал говорить другим голосом, приписывал этому «сатане» все отрицательные черты своей личности, свои болезни, после чего элиминировал «личность сатаны» из организма. И избавлялся таким образом от психологических и соматических проблем.

– То есть вы думаете, все другие личности в человеке – элиминированные, не «настоящие», а искусственно им созданные.

– Думаю, так, – кивнул Кучеренко.

А вот мозговед Савельев, которому я задавал тот же вопрос, полагает иначе. Он считает, что мозг – это сеть дорог. Кто сказал, что по сети дорог может ездить только одна машина? Не обязательно. Мозг может пропускать через себя десятки и сотни «машин»! Нейрон в состоянии передавать до двухсот сигналов в секунду. Часть из них может обслуживать или генерировать одну личность, часть другую. «Там можно и сотню личностей легко разместить!» – полагает Савельев.

Ну, а лично мне кажется, что разговор о «настоящести» личности вообще не имеет смысла! Если вспомнить, что личность, по Савельеву, это иллюзия… Если учесть, что личность по Кучеренко – объективно замеряемая реальность со своими характеристиками… А также принять во внимание, что, по Никонову, личность субъективна по природе и объективна по проявлениям, то сам смысл вопроса о ее реальности или нереальности снимается. Личность в этом смысле как национальность. Человек сам относит себя к той или иной национальности. Ну а окружающие бьют ему не по паспорту, а по морде.

Для личности она сама всегда существует, радуется, помнит, боится смерти. И даже если этой личности старательно внушать, что она иллюзорная и ненастоящая, ей умирать не захочется. Ни от пули, ни от внушения гипнотизера, который старается ее стереть, как паразитную.

Транс помогает понять, что есть личность. Потому что транс – это состояние, которое приподнимает человека над его личностью, оголяет его, освобождая от личности, как от одежды и оставляя одно голое Я. Можно превратить человекам в другую личность, сделать его Наполеоном, например. Или собакой. Скамейкой. И даже… Вот, например, совершенно необычное переживание, собственноручно записанное литератором Алексеем Приймой, которого погрузил в транс гипнотизер Валерий Авдеев:

«– А что, если я окажусь негипнабельным? – робким голосом произнес я.

– По морде получишь, если окажешься таковым, – пробурчал Авдеев, сердито хмурясь. – Хватит болтать языком! Ложись на тахту. И расслабься по возможности максимально.

Я лег на тахту.

Спустя несколько минут выяснилось, что я гипнабелен. Впрочем, я не ведал об этом в тот момент, поскольку не имел никакой возможности заниматься самоанализом. Голова вдруг закружилась, сознание поплыло, и я словно бы провалился в какую-то черную яму. Вокруг было темно, очень темно. Однако мое состояние не походило на глубокий беспамятный обморок. Самым краешком своего сознания я осознавал, что я – это я. И что нахожусь в абсолютной темноте… Внезапно появились в чернильной мгле, объявшей со всех сторон мое крохотное, едва осознающее себя «я», некие светлые пятна. Они походили на человеческие лица. Да, это были лица, на протяжении очень долгого, как казалось мне тогда, времени сменявшие друг друга. Мое исчезающее крохотное «я» просто фиксировало их, все подряд неузнаваемые. Мое «я» не знало, чьи лица это были. Оно, повторяю, вообще ничего не знало, не понимало, кроме одного – оно, это «я», существует.

А потом…

Потом произошло такое, что не могло привидеться мне даже в самом кошмарном сне.

Внезапно я осознал себя Существом. Пишу слово с большой буквы, потому что речь идет, согласно моим тогдашним ощущениям, об огромнейшем Существе, необычайно сложном по своей внутренней природе, структуре.

Попытаюсь сейчас, как сумею, описать Существо словами, хотя обрисовать его на вербальном уровне – дело почти гиблое, безнадежное. В нашем лексиконе нет нужных слов для описания.

Я был «оно», то есть среднего рода. У меня имелся некий центр, важнейший, как я понимаю, элемент Существа. Он воспроизводил беспрерывно все это Существо, вместе взятое. Центр в лихорадочном темпе рождал по капелькам его, хотя Существо в то же самое время пребывало не в стадии своего рождения, а в полном расцвете сил.