Вечный всадник

Лешка вышел на центральный столичный проспект, и настроение у него стало праздничным. Такому настроению не могли помешать ни обыденное освещение — то ли огни горели не на полную мощность, то ли воспоминание о их яркости было преувеличенным, и ни то, что людей на проспекте было мало: прогуливались приезжие, слонялись с равнодушными лицами беспечные юнцы. Только у входа в магазины и вечерние кафе царило оживление. Лешка смотрел на выстроившиеся как на парад высотки, потом на прохожих и не находил на их лицах следов радости. Наверно, эти люди привыкли к проспекту — и он поэтому не вызывает у них больших эмоций, а может, просто устали за день и ушли в свои дела и заботы, а возможно, живут совсем другой жизнью и им сейчас не до веселья.

III

— Живой, Кубыкин?

— Живой, Илья Александрович!

— Я через час приеду. За папками с документацией. А больше ты мне пока не нужен. Займись Вощихиным. Не забудь взять командировку. Я отмечу. Кстати, как бабка?

— Больна, но ходит.

— А что ей еще остается? У меня тоже старики из рук вон, но держатся, я приеду — носятся как с писаной торбой. Откуда у них только силы берутся? Я думаю, они многое делают через силу и всю жизнь работали через невозможное. Привыкли. Умеют использовать внутренние резервы. А их мало осталось. На глаз видно. Ты старушку свою береги. Я тебя отпускаю до воскресенья, а там утром ту-ту! На «Ту-154». Хороший самолет, но пора бы нашу линию освоить «Илам». Час экономии!

— Освоят!

— Я тоже думаю. Не забудь, Кубыкин, спускайся, как договорились. Я на такси.

— Не опоздаю, Илья Александрович!

— Проверяю адрес! Дом сорок семь, квартира тридцать два?

— Все правильно.

— Тогда до встречи.

Лешка передал документацию Васькову. Тот сегодня выглядел франтом. Дома одевался скромно, ходил в синем выцветшем пиджачке, а тут нарядился в замшевый, постригся, надушился, весь цветет. «В министерство едет!» — подумал Лешка, разглядывая Васькова.

— Что ты на меня уставился? — гордо приподняв подбородок, произнес Васьков. — В Москве людей встречают по одежке. Чем черт не шутит! Может, и выбью фонды?! Надо иметь респектабельный вид — тогда тебе поверят. Может, и чушь все это, но Витальеву помогает. Посмотрим!

Васьков уехал, а Лешка отправился на выставку Давида Какабадзе. Картин на выставке было немного. Они занимали холл второго этажа небольшого здания. Лешка остановился у картины, на которой, подперев голову рукой, сидела старая женщина, а за ней виднелась невысокая гора с прилепившимися к ней домиками, с возделанными склонами. «Знакомый пейзаж! — подумал Лешка. — Как в Лоу, где я отдыхал позапрошлым летом. И женщина знакома, хотя я никогда ее раньше не встречал, но знакома. Такое ощущение, что знаю ее давно. Наверно, все матери похожи друг на друга, особенно в старости».

Лешка недоуменно посмотрел на абстрактную картину, написанную яркими красками, резкими мазками. Он попытался понять ее смысл, но не смог. «Не дорос я еще до этого, — подумал Лешка, вспомнил, что не понимал стихи поэтессы, которую видел по телевизору и очень уважал, считая человеком добрым и душевным, и мысленно опять вернулся к картине. — Что хотел сказать ею Какабадзе? Какое у него было состояние, когда он писал картину? Может, мысли перепутались? Или душа разрывалась? Что-то хотел сказать, что-то сложное и, видимо, очень важное. Не мог же просто так и ничто изобразить человек, который искал Пиросмани!»

«Времени мало, — подумал Лешка, — а то бы еще остался, интересно до смысла добраться. Но времени не хватает!»

Лешка взял такси и попросил водителя довезти его до концертной организации, где работал Сергей Вощихин.

— Знаю, — сказал шофер, — недалеко. Минут десять, если без светофоров. Водитель был сравнительно молод, но у него было изрезанное складками лицо человека, повидавшего всякое.

— А вы Вощихина возили? — спросил у него Лешка.

— Нет. А фокусника известного возил. Как раз в тот день, когда ему дали звание народного. За фокусы. За обман дали. Правда, ловко обманывает. Даже завидно! А вы с Севера? — почти не сомневаясь в этом, поинтересовался водитель.

— Разве заметно? — удивился Лешка.

— Заметно, — хитро улыбнулся водитель. — У меня глаз наметанный.

— А на мне что, отпечаток есть? — смутился Лешка.

— Штампа нет, а видно, — уверенно произнес водитель. — Я тоже побывал в ваших краях. Деньгу зашиб. Но быстро промотал. По глупости и по молодости.

— Еще поехали бы.