Вечный Жид

— Нет, Майкл, — продолжил тему седовласый, — речь не об ефимках, не о природных богатствах России. Я говорю о духовной энергии народа, поэтому и использовал слово п а с с и о н а р н о с т ь, об извечной русской одержимости.

Ее больше нет, юный мой друг!

Сохранилась лишь энергия распада. Она присуща навозу, который, разлагаясь и исчезая как определенная, обладающая формой субстанция, дает жизнь новым растениям, новым формам.

Суровая правда действительности, Майкл… Мы оба специалисты по России, знатоки русского языка, профессионалы. В известной степени мы даже любим э т у страну, как египтолог любит Сфинкса и пирамиду Хеопса. И вместе с тем мы сыновья собственного отечества. И Великая Американская Мечта — наша с вами мечта, сынок.

Россия обречена. Ее историческая миссия в том, чтобы сыграть напоследок роль удобрения, роль н а в о з а, или если совсем уже по-русски — н а з ё м а, на котором пышным цветом распустится наша, теперь уже последняя в истории человечества цивилизация.

Иронически улыбаясь, Майкл — он мог себе позволить невинное фрондерство — поднял ладони и легонько хлопнул ими три раза.

— Гип-гип ура! — сказал он. — Полностью солидарен, но ставлю гриф «Строго конфиденциально. Литер А» на ваши в высшей степени образные высказывания, сэр. Русской общественности пока еще рано сообщать о том, что ей уготована участь навоза. Возможны осложнения.

— Но подготавливать э т о т народ к осознанию его питающей Мир Нового Порядка роли надо уже сейчас! — возразил с т а р ш о й. — Впрочем, на сей счет запущены уже различные программы, от широкого набора телевизионных передач до практически полной ликвидации русского независимого кинематографа.

— Сквозь кордоны Рэмбо и Шварцнеггера русским киношникам не пробиться, — усмехнулся Майкл. — Мне до сих пор не верится, что так легко у нас получилось…

— Многолетняя подготовительная работа, мой мальчик, — поднял палец седовласый. — Говорухиных, Рязановых и прочих черно-серых мы приручили, остальным не даем ходу. Просто как дважды два… Но упаси Бог потерять бдительность, Майкл! Не хуже меня вам известно: Россия суть непредсказуемая страна.

Хотя пост-крючковские в а я т е л и крепко старались, разрушая русскую спецслужбу, кое-кто из фанатиков-чекистов продолжает служить в  э м б э. Изъять их оттуда полностью не удалось… Поэтому — максимальная осторожность!

Нам известно, что некие профессионалы, спецы по борьбе с терроризмом действуют и против нас.

— Из бывшего Пятого управления?

— Не знаю… И отсутствие информации меня весьма беспокоит. Разработайте план, как подбросить им серьезную д е з у, Майкл.

— Уже думал об этом, сэр. Организую широкую утечку по поводу…

Молодой п о д е л ь щ и к наклонился вправо, и  с т а р ш о й, правильно оценив его движение, подставил Майклу ухо.

Выслушав его секретный шепот, правый гражданин откинулся на сиденье и оглушительно захохотал.

— Вы настоящий х а м м е р, сынок! — сказал он, достав платок и утирая слезы, выступившие от искреннего смеха. — Действуйте в этом направлении… И да поможет нам Бог!

III

Станислав Гагарин заметил, как Христос осторожно поднялся из-за стола и, стараясь не привлекать внимания, направился к выходу.

«Уж больно он грустен, — подумал сочинитель. — Вовсе не праздничный вид у брата Иисуса…»

Слабо сопротивляясь чувству сомнения в правильности того, что он делает — может статься, что Сын Человеческий пожелал побыть в одиночестве?! — председатель Товарищества ласково погладил руку сидевшей рядом Вере и подался вслед за Учителем.

Иисус Христос стоял на крыльце, с видимым наслаждением дышал чистым звенигородским воздухом и проницательно всматривался в быстро густеющие сумерки.

Услышав шаги, он повернулся, и мягкая добрая улыбка засветилась на его удивительно красивом и одухотворенном лице.

— Рад вас видеть, дружище, — искренне произнес Христос, и писатель с внутренним облегчением вздохнул, подумав о том, что не погрешил против собственных выдержки и такта.

— Стою вот и любуюсь, — продолжал тем временем Иисус. — Нравится мне в России, особенно в Подмосковье… Хвойные леса и морозный воздух, скованные льдом озера и реки, хруст снега под ногами и резкий вороний грай. А какие у вас люди! Нигде в христианском мире не знаю я более искренних приверженцев моих, нежели русские, ибо они христиане в первую очередь не по формальному верованию в Евангелие, а по сердечной, душевной сути своей…

— А как же семьдесят лет богоборства? — осторожно спросил Станислав Гагарин.

— Пустое, — отмахнулся Иисус Христос. — Я не сержусь на неразумных детей, одураченных российскими саддукеями и фарисеями. Сейчас весы качнулись в другую сторону, и вчерашние коммунисты, недавно еще старательно показывавшие собственное безбожие, сегодня часами выстаивают в храме со свечкою в руках. Кого обманывают эти ренегатствующие лицемеры? Мне стыдно за них, дружище.

— А я стыжусь того, что мой народ верит новоиспеченным саддукеям, готовым пятки лизать римскому, то бишь, вашингтонскому прокуратору… Тьфу! Чуть было не сказал — Иудеи… России, разумеется. Униженной и оскорбленной России.