Вечный Жид

— Я верен Америке, демократии и старому доброму виски, — усмехнулся молодой, вызвав тем самым у старшего п о д е л ь щ и к а снисходительную, но одобрительную улыбку.

— Вы правы, мой мальчик, — сказал любитель а р м а н ь я к а. — Принципы — прежде всего. И каждому свое, — говаривали во время оно немецкие партайгеноссы. Я рад снова вас видеть на родной земле, хотя и полагаю, что вам, Майкл, сейчас и на день нельзя покидать Россию.

Только я не мог отказать себе в удовольствии из первых уст узнать, как идет подготовка операции «Most».

— Определены сроки, готовы исполнители, отработаны мероприятия, которые развернутся после а к ц и и, — четко ответил Майкл.

— Чтобы произнести только эти слова, не стоило лететь через океан, — проговорил старший собеседник. — Извольте повторить в деталях, парень!

— Хорошо, сэр, — невозмутимо согласился Майкл.

На детали ушло полчаса. Затем босс или скорее сообщник Миши сказал:

— В работе «Искусство любить» Эрих Фромм утверждает: «В современном капиталистическом обществе смысл понятия р а в е н с т в о претерпел изменение».

Майкл недоуменно поднял брови, не понимая, какое отношение к операции имеют высказывания некоего Фромма, о котором ему, разумеется было известно, но тут же сдержал себя, принялся заинтересованно слушать.

— Под «равенством» понимается равенство автоматов, равенство людей, потерявших собственную индивидуальность, — продолжал цитировать Эриха Фромма старший товарищ. — Равенство теперь означает с к о р е е «единообразие», н е ж е л и «единство». Это — единообразие людей, которые выполняют одинаковую работу, одинаково развлекаются, читают одни и те же газеты, одинаково чувствуют и одинаково думают… Вам это понятно?

— Вполне. С собственным быдлом мы уже совладали. У нас все так, как утверждает фрейдист-сочинитель.

— А в России? Готовы ли русские стать автоматами? Все ли сделано вами, чтобы процесс нивелирования населения э т о й страны, усреднения и стандартизации жителей шестой части суши, этот глобальный и такой жизненно необходимый для нас процесс по-настоящему пошел?

— Далеко не все… Должен заметить, что русские люди никогда не были в и н т и к а м и  в прежней России, как бы не вопили об этом повсюду наши содержанцы из ультрарадикальной п я т о й когорты.

Я бы разочаровал вас, сэр, если бы поддался искушению принимать желаемое за действительное.

— Вы правы, Майкл. Ваши соображения совпадают с теми выводами, которые сделаны другими экспертами. Россия — крепкий орешек. И я не уверен, что нам удастся так легко его разгрызть. Однако попробуем…

— Мы обречены пробовать, сэр.

— Теперь о конкретной ситуации. Нам известно, что некие силы — характер их уточняется — готовятся сорвать а к ц и ю  и последующие за нею мероприятия, связанные с правовым террором. Поэтому слушайте внимательно, мой мальчик.

Первое. Мы уточняем, откуда дует противный ветер, срочно информируем вас, а уж вы знаете, что необходимо в таких случаях делать.

Второе. Немедленно готовьте дезинформацию о существе наших намерений. Разработайте ложный финт, продумайте обманный маневр, который завлек бы неизвестного пока противника в ловушку.

Третье. Ориентируйте российскую печать, московское радио и останкинское телевидение на усыпление бдительности населения. Пусть временно прекратят нападки на силы национального толка. Тогда массированный удар по национал-патриотам после свершения а к ц и и будет куда более результативным.

Действуйте, Майкл! В расходах не стесняйтесь… Мы за ценой не постоим. Превращение России в историко-географическое понятие стоит тех долларов, которые мы вкладываем в разрушение последнего барьера на пути к Новому Мировому Порядку.

Наш идеал — Pax Americana!

Жаль, что вы не любите коньяк. Я подарил бы вам бутылку а р м а н ь я к а из моей коллекции…

— Такой подарок я завещал бы внукам, сэр.

— Вы находчивый парень, Майкл! Бутылка ваша…

IV

Ехали недолго.

От Лайковской проходной на совхоз Горки-Два, через Успенское на мост, откуда когда-то с б р о с и л и  в мешке президента, и мимо дач Николиной Горы в Звенигород.

Уверенно повиляв по улочкам древнего города, отец Мартин бережно въехал в заснеженный тупичок и остановился у добротного деревянного дома, по виду — типичный, как говорится, частный сектор.

В большой и просторной горнице с иконой Богоматери в красном углу и теплящейся перед ней лампадкой стоял круглый стол с самоваром. А за столом сидели Агасфер с товарищем Сталиным, они расположились рядом. От Вечного Жида, от его правой руки, устроились: Иисус Христос, Магомет и Будда. От левой руки Иосифа Виссарионовича — Конфуций и Заратустра.

Два стула были свободны. Рядом с основателем зороастризма сел Мартин Лютер, и Станислав Гагарин, таким образом, оказался между ним и принцем Сиддхартхой Гаутамой.

«Ну просто тайная вечеря да и только! — ухмыльнулся сочинитель. — Разве что апостолов помене…»