Ведерко мороженого и другие истории о подлинном счастье

Давай смотреть вперед – на будущие годовщины, на грядущую старость – без страха и уныния». Это Марк Твен написал своей пожилой жене Оливии. Он был подкаблучником – так говорили. А жена была такой верующей и высоконравственной, что запретила шутки и нецензурные выражения в его книгах. Вернее, одно нецензурное выражение она нашла и строго запретила печатать; герой говорит грубые слова «черт побери!». 15 тысяч страниц остались неопубликованными – Оливии они не понравились. Она нашла их аморальными. Она многое находила аморальным. И шуток не понимала; каково с ней было жить писателю-юмористу? Ведь другой писатель, Диккенс, написал, что не может быть счастливым брак, если люди не понимают друг друга. Если они из разной среды, разного воспитания, разной веры: они говорят на разных языках и не смогут быть счастливыми. Сам Диккенс порвал с женой – она его не понимала. А Марк Твен со своей Оливией прожил 36 лет, до самой ее смерти. Когда она заболела, он по всему дому развесил записки с пожеланиями выздоровления. И просил птиц не петь под окном Оливии ранним утром – ей надо поспать! Он жил только ей. Трое детей у них погибли, Твен разорялся дотла несколько раз, отправлялся в кругосветное путешествие, чтобы заработать, – скучная высоконравственная Оливия следовала за ним. С постным выражением лица, чопорная дама такая. Но она знала, что на корабле некому будет позаботиться о ее «седом мальчике», так она мужа называла. Это была совершенно неподходящая пара. Вот совершенно разные люди! Но любовь существует сама по себе, а Дух дышит, где хочет. Неважно, какое образование, характер, религия и цвет кожи у людей; неважно, если есть любовь. Над нашими шутками есть кому посмеяться; наши книги есть кому понять; наши убеждения есть кому разделить; много людей вокруг! А истинно любят – просто так. Навсегда. И в Вечности снова встречаются такие пары; созданные друг для друга; и такие разные… Это и есть – тайна настоящей Любви.

Полумеры принимать не надо

Полумеры печально кончаются. Как в кино – недоубить чудовище и начать целоваться: «мы спасены!» Ничего вы не спасены. Чудовище очухается и снова нападет, зрители это отлично знают. Никаких полумер! Это все интеллигентность и малодушие: как обмахивать истекающего кровью человека газеткой и подорожник прикладывать. Терять драгоценное время и увеличивать опасность якобы помощью. Или якобы уничтожением зла. Погрозить хулигану пальцем – полумера. Шутливо ответить на злобный комментарий – полумера. Давать тяжелому алкоголику витаминки и противоалкогольный чай – полумера. Надо действовать решительно, если уж действовать. Или отказаться от действий вообще. Сказать, как у Чехова: «Ешьте меня, мухи с комарами!» Гори все синим пламенем. А спасение и решение были так близко; вот почти получилось! Надо чудовище доубить. И проверить, потыкав палочкой, – точно ли оно не опасно? Завершить начатое дело надо. Лечить так лечить, любить так любить, стрелять так стрелять! И все нормально будет. Можно целоваться! И радоваться счастливому финалу фильма…

Не помогли нам в трудный период —

и хорошо. Мы обошлись. Выкарабкались, перекрутились, нашли свои ресурсы, несмотря ни на что. Самостоятельно вылезли из ямы. Зато теперь нет груза благодарности – мы налегке идем. Если бы эгоистичный, жадный, холодный человек помог нам скрепя сердце, приложил бы крошечные усилия, дал бы фантик от конфетки облизать – мы бы ему всю жизнь были бы должны. Всю жизнь! И долг этот увеличивался бы с каждым днем. Нам бы припоминали: «А помнишь, в 1993 году я тебе помог? Вот. То-то и оно! Долг платежом красен и процентами! Теперь ты навсегда должен!» Поэтому хорошо, что в девяносто третьем или еще в каком седом году мы обошлись без помощи. Это радует. Обошлись и научились опираться только на себя. И из ям вылезать самостоятельно или нанимать помощников за деньги, которые сами зарабатываем. Лучшая помощь – научить самостоятельности. Остальная помощь обходится дорого; иным людям всю жизнь проценты будете платить. Так что лучше надеяться на свои силы или оплачивать чужую работу, чтобы она не была «помощью». «Помощь» – это очень дорого в итоге. И хорошо, что мы никому ничего не должны.

Беспомощность – иногда ловкий трюк