Ведётся следствие

Снаружи царила привычная здесь суета, приезжие же наслаждались видом на болота. Честно признаться, видно толком ничего не было, туман поднимался почти до средних палуб Института, но всё же можно было разобрать нечто вроде леса вдалеке, размытые красные пятна внизу — это вышли танки… и, собственно, всё.

Дэвид посмотрел на небо и вздрогнул так, что чуть не упал со стула.

— Смотрите! — произнес он страшным шепотом. — Вот! Летающая тарелка! Я был уверен, что надмозги как-то связаны с…

— Дэвид, спокойнее, — произнес Бессмертных, наблюдая за траекторией полета неопознанного объекта. — Это не ваши любимые пришельцы. Это всего лишь дирижабль.

— В форме тарелки?! — не поверил Дубовны.

— А что такого? Хотя, если быть точным, он имеет форму не тарелки, а тороида… бублика, — пояснил следователь, видя, что Дэвид не понимает. — Крестовидная конструкция, четыре двигателя… Мощнейший грузовой дирижабль. И, судя по тому, какими замысловатыми зигзагами он движется, наш знаменитый лейтенант Залетайло не определился, какие из приборов настоящие, а какие — следствие воздействия алкоголя.

— Господин Залетайло — уже капитан, — просветил Топорны, складывая салфетку. — А что до приборов… Я слыхал от Элизы, он разработал свою методику.

— Какую же?

— Очень простую: он заранее отмечает карандашом нужный прибор и не отвлекается на фантомы.

— Постойте! — воскликнул Дэвид. — Но если так сделать… То потом прибор начнет двоиться вместе с пометкой! В чем же смысл?..

— Этот грифель двоиться не может, — ответил доктор. — Равно как троиться… и так далее. Тоже разработка Института. У них тут, знаете ли, в качестве побочных продуктов экспериментов порой получаются весьма занимательные безделицы, которые затем обретают оглушительный коммерческий успех. Можете представить, как популярны подобные карандаши у художников?..

Стажёр вздохнул, понимая, что снова сел в лужу.

— Я полагаю, можно уже возвращаться, — решил Бессмертных. — Господа?

— Да, пожалуй, — согласился доктор. — Прекрасный ужин, интереснейшие впечатления… Не так ли, Дэвид?

— Весьма… интересные, — вздохнул тот и бросил прощальный взгляд вслед исчезающей в густом тумане «Черной каракатице»…

…На перроне их встретили лучащиеся довольством Ян и Берт.

Ян размахивал какой-то странной штуковиной, напарник же его умело удерживал какого-то полного господина в полосатом пиджаке, периодически порывающегося вырваться и гневно восклицавшего:

— Йа буду жалофаться! Это произвол! Отпускайт немедленно! Йа есть законопослушный гражданин! Йа есть иностранец! Караул! Полиция!

— Да, да, сейчас будет полиция, — уверил его Берт. — В смысле, институтская служба безопасности. Упакуют в лучшем виде!

— Какие люди! — искренне восхитился следователь, остановившись перед иностранцем, который при виде Руперта заметно спал с лица. — Господа, где вы его добыли?

— Так здесь же и добыли, господин Бессмертных! — весело ответил Ян. — Не поверите — в одном с нами поезде ехал, третьим классом. А тут вышли, смотрю — ну вот знакомое что-то, хоть убейте… Пошли мы с Бертом следом, проверили — точно, он! Растолстел только здорово, как только его табуретка выдерживает?

— Табуретка? — вставил Дэвид.

— Вот, — Ян взмахнул странной штуковиной, которой до этого дирижировал, и она трансформировалась… да, действительно, в табуретку! — Он с ней не расстается. Привычка у него, понимаете ли, такая: ходит себе с тросточкой, а как устанет — раз, присел и сидит себе!

— Что же он… с такой яркой приметой… — растерянно пробормотал стажер.

— Обнаглел он, вот что, — припечатал Берт и добавил в адрес пленника: — А ты не дергайся, не дергайся! Я вот тебе подергаюсь… по шее!

— Господа, ну что за манера бить задержанных? Когда я вас от этого отучу? — поморщился Бессмертных.

— Так я его еще и пальцем не тронул, — заверил тот. — А на словах-то что, тоже нельзя?

— На словах, так и быть, можно, — вздохнув, разрешил следователь. — Взгляните-ка, Дэвид, на эту примечательную личность. Берт, будьте любезны, разогните его… спасибо.

Дубовны посмотрел. Физиономия у личности была толстощекая, розовая, украшенная нелепыми фатоватыми усиками и почему-то маленькими круглыми темными очками, за которыми так и бегали маленькие водянистые глазки. Также у личности имелись залысины, три подбородка и неодинакового размера уши. Одет задержанный был с претензией на столичный шик, как его понимали обычно в предместьях даже не Злата Красавы, а еще в каких-то предместьях, намного более отдаленных…

— Ну и кто это? — строго спросил Бессмертных, и Дэвид, к стыду своему, вынужден был сказать, что не знает. — Эх вы… Да по одной этой трости-табуретке можно было догадаться! Ян?

— Алоизий Фикс, — отрапортовал тот. — Никакой не иностранец, кстати. Сперва мелкие делишки проворачивал, потом прикинулся директором бродячего зверинца, а сам контрабанду возил.

— Как? — вырвалось у Дэвида.