Ведьма Дивнозёрья

Тайка единственная в деревне могла видеть гостей из иномирья, даже когда те прятались от людских глаз. А всему виной дивья кровь – только тс-с, никому! Это секрет!

От бабки она знала, как отвести беду и приманить удачу, как напугать или вовсе отвадить нечисть – потому-то ведьмой и величали. Маленькой.

Вообще, Тайке везло: минул месяц, как ушла бабка Таисья, а ничего серьезного в деревне пока не случилось. Только леший (еще молодой да глупый) вместо того, чтобы пугать туристов, накушался с ними самогону и спьяну уронил на дорогу аж четыре сосны. Да у деда Федора в погребе опять откопался упырь, но, почуяв крепкий чесночный дух (Тайка загодя позаботилась), закатил глаза, истерично пожаловался на головную боль и закопался обратно. В общем, с мелочами юная ведьма справлялась.

Никифор – суровый домовой бабки Таисьи – сперва ходил за Тайкой хвостом и ворчал: по его мнению, новая хозяйка все делала не так. Но потом и он привык. Не привыкла только сама Тайка.

То и дело окликала:

– Послушай, ба!..

Но никто не отзывался, и Тайка до боли закусывала губу, чтобы не зареветь. Ей ведь нельзя. Ведьмы не плачут. Даже маленькие.

Но в целом все было неплохо, пока не приехал Шурик.

Шурик был дачником и жил в Дивнозёрье только летом. А в последние годы так и вообще не появлялся. Зато в детстве они с Тайкой излазили все деревья в округе, кормили белок и лесных птиц, оставляли на пне каменную соль для лосей, ставили в овраге ловушку на оборотня (не поймали, конечно, но следы видели), ходили с Васькой-конюхом в ночное (ох, им потом и влетело за то, что ушли без спросу).

В те времена Тайкин друг был щуплым белобрысым мальчишкой с веснушчатым и вечно красным от солнца лицом. Нынче он раздался в плечах, стал выше Тайки на целую голову, нацепил круглые солнцезащитные очки и даже зачем-то отрастил усы, но Тайка все равно его узнала.

– Шури-и-ик! – Она повисла на шее у друга детства, болтая ногами, и не сразу поняла, почему тот вдруг мягко отстранился.

– Привет, – его голос звучал сухо. – Теперь я Алекс вообще-то.

– А, ну ладно…

Тайка только сейчас заметила, что Шурик приехал не один, а с приятелями из города. Ни одного из них она прежде не видела.

– С ребятами познакомишь?

Шурик опустил взгляд и невнятно пробормотал:

– Серж. Ромуальд. Анжела. Вика. А это, – он небрежно махнул рукой, – Тайка. Из местных.

– Твоя подружка? – Вика глянула на Тайку так, что той невольно захотелось одернуть ситцевое платьишко.

– Пф! Нет, конечно, – фыркнул Шурик-Алекс. – Ладно, нечего тут стоять. Пошли в дом.

Вика, проходя мимо Тайки, задела ее плечом и тихо, но так, чтобы все услышали, протянула: «Фу-у-у, деревней пахнет» – и зажала нос. А бывший друг и не подумал вступиться – заржал вместе со всеми.

Это было так обидно, что Тайка убежала, даже не спросив, как зовут третью девушку, которая вошла в дом последней. Ее Шурик почему-то не представил.

– Не реви! – Никифор гладил ее по спине мохнатой лапой.

– Я не реву. – Плечи Тайки тряслись, но из глаз не пролилось ни слезинки.

На макушку спланировал коловерша и заурчал.

– Оно того не стоит, хозяюшка. Плюнь и разотри, – гнул свое Никифор. – Лучше вон кваску выпей. Ух, ледяной! Сам готовил.

Тайка вцепилась в кружку обеими руками. Пушок перебирал лапами, кажется, решив свить гнездо из ее волос. Спутает – потом не расчешешь. Но Тайка все равно не прогнала коловершу. Пускай себе гнездится.

– Знаю, – она шмыгнула носом. – Просто обидно. Думала, в гости позовут. На шашлыки. Эх, мечтать не вредно…

– Он еще придет к тебе, – мрачно посулил домовой, наполняя свою кружку до краев, – вот увидишь. Приползет, когда приспичит.

– Только вы не делайте с ним ничего, – Тайка погрозила кулаком. – А то знаю вас.

Никифор поднял руки: мол, сдаюсь; между пальцев у него росла серая шерсть, похожая на волчью.

– И в мыслях не было, хозяюшка. Но имей в виду: случись чо, все Дивнозёрье за тебя встанет. Неча нашу ведьму забижать!

Коловерша, грозно курлыкнув, спустил свой хвост прямо Тайке на лицо.

Она невольно улыбнулась и чихнула. Всю печаль как рукой сняло.

А с участка Шурика доносились взрывы смеха, гитарный перебор и такой манящий запах шашлыка, что аж слюнки текли…

Никифор будто в воду глядел. Шурик пришел уже на следующее утро, и по его виноватому лицу Тайка поняла: случилось что-то плохое.

– Ты, это… – сосед переминался с ноги на ногу, но порога не переступал. – Извини за вчерашнее.

– Проехали, – Тайка пожала плечами, продолжив процеживать молоко. – Зачем пожаловал?

– У нас Ромка не проснулся сегодня, – зачастил Шурик, пряча взгляд. – Ну, Ромуальд, в смысле. Не помер, а именно что не проснулся.

– Захворал, что ль? А фельдшера вызвали?

– Конечно, – Шурик все-таки переступил порог и снял солнцезащитные очки: под его глазами виднелись темные круги – последствие бессонной ночи. – Тот говорит, плохо дело. Бригаду из города надо вызывать, но машина не доедет, потому что какой-то Гриня на дорогу сосну уронил.

– Ой, опять? – Тайка всплеснула руками. – Гриня – это леший наш. Все время озорничает.