Ведьма по имени Ева

– Тринадцать окон, тринадцать дверей, тринадцать комнат, тринадцать детей, – с яростью шептала Ева, прикрыв глаза, так что виднелись только тонкие черные щели. – Шестой этап – раз.

– Тринадцать окон, тринадцать дверей, тринадцать комнат, тринадцать детей, – бессмысленным, пустым голосом бормотала, держась за руль, Франческа. Ее лицо было безжизненным, взгляд – безвольным. – Шестой этап – раз.

***

В гараже была еще одна машина, которой чаще всего пользовалась Франческа, но иногда и сам Фабио. Он зашел в гараж, открыл дверцу авто, быстро сел в салон и резко захлопнул дверцу, так что хлопок громко отозвался в его голове. Потом повернул ключ в замке зажигания, чтобы завести двигатель, но… Фабио не услышал никакого звука. Никакого!

Он попробовал еще раз, и еще раз, и еще… Ничего.

– Этого не может быть! – изумленно воскликнул он. – Этого быть не может!!!

Несколько секунд он тяжело дышал, в растерянности не зная, что ему делать. Потом со всей силы ударил двумя руками по рулю и, открыв дверцу, выскочил из машины.

Фабио выбежал из гаража и помчался вниз, к дороге. Он знал, что еще есть шанс: он может поймать машину на автостраде.

***

Облако неслось стремительно, и снизу, с земли, казалось, что это причудливая игра света, яркие блики, отражающиеся в воздухе от чего-то, что находится очень далеко. Но внизу никто не слышал музыку этого облака: в нем было легкое дребезжание, и хруст, и звон – когда осколки ударялись друг о друга в полете, когда от давления воздуха некоторые из них покрывались трещинами и разламывались на более мелкие, когда из-за большой скорости самые огромные куски стекла слегка подрагивали. Никто из тех, что проезжали внизу по автостраде, не могли слышать этих звуков. К их счастью.

Франческа мчалась вперед с немыслимой скоростью. Она слышала шум своей машины. Ей был знаком этот шум. Она слышала его не раз на трассе, когда Фабио был за рулем гоночного автомобиля. Она знала, как он любил этот звук. Сейчас этот звук был вокруг нее. Сейчас это был звук ее последней гонки.

– Тринадцать окон, тринадцать дверей, тринадцать комнат, тринадцать детей, – продолжала монотонно повторять Ева. И в то же время в ее голосе слышалась неистовая и безжалостная стихия. – Ты сама выбрала свою, судьбу Франческа. Я отпустила бы тебя. Ты меня не послушалась. Но ты ведь знаешь, что так и должно было быть, правда? – Ее голос произнес твердо и резко, словно прогремел гром: – Шестой этап – два!

Лицо Франчески по-прежнему было бессмысленным и пустым. Глядя вперед, на дорогу и слушая, как когда-то по радио, знакомый, наполненный неистовым жужжанием и ревом звук, она повторяла:

– Тринадцать окон, тринадцать дверей, тринадцать комнат, тринадцать детей, Шестой этап – два.

***

Фабио повезло. Первая же машина, которую он тормозил, остановилась. Он забрался внутрь. Водитель, судя по его возбужденному и окрыленному виду, узнал Фабио еще до того, как тот сел к нему в машину.

Довольно молодой разговорчивый парень за рулем никак не мог прийти в себя от счастья, что к нему в машину подсел сам Фабио Росси. Но Фабио все-таки удалось объяснить ему, что ему как можно быстрее нужно ехать вперед по автостраде, что он пытается догнать свою жену, которая сейчас не в том состоянии, чтобы быть за рулем.

Парень с пониманием ухмыльнулся, наверно решив, что у знаменитого гонщика произошла небольшая ссора с супругой, но, к его чести, завел двигатель, и насколько мог быстро поехал вперед.

***

– Тринадцать окон, тринадцать дверей, тринадцать комнат, тринадцать детей, – шептала Ева, и в ее голосе было что-то змеиное и одновременно – что-то от свистящего шума ураганного ветра, что-то от оглушающего грохота падающей с вершины горы снежной лавины, что-то от грозного шипения океанского шторма.

Ее глаза на миг закрылись: странное облако в небе над автострадой – оно было уже близко.

Ева открыла глаза: обычные человеческие глаза, они были голубого цвета… или лазурного. Она заговорила:

– Ведьма всегда берет то, что хочет, Франческа. Я – ведьма. И мне нужен мой Фабио. Он уже давно мой. С того самого момента, когда я так решила. Ты стала у меня на пути. Тебе нужно было знать, что нельзя становиться на пути у смерча. Тебе нужно было знать…

Автомобиль Франчески летел на максимальной скорости, жужжание и рев в ее ушах становились все громче. Вдруг ее лицо приняло осмысленное выражение, губы задрожали, и рот искривился от ужаса, от осознания собственной ошибки – непоправимой ошибки.

– Что я наделала? Зачем? Отказаться от него… Оставить себе жизнь… Энцо… – ее бормотание было бессвязным, но осмысленным. Она впервые по-настоящему осознала: – Я сама это сделала… Уничтожила… свою жизнь… Энцо… Фабио…