Ведьма по наследству

Юлька возвращалась с работы вся на душевном подъеме, рассказывала тамошние сплетни, делилась успехами, я же каждый день гипнотизировала дверь на задний двор. Я могла бы ее нарисовать с закрытыми глазами: скол на левом верхнем углу, коричневая краска облупилась возле бронзовой ручки, окруженной у основания завитушками, внизу сплошь свежие царапины. Грех был возмущен поступком Еремы не меньше меня. Первые дни он так подвывал, что, думаю, на кошачьем языке его ругательства посрамили бы и мою длинную речь.

Я пыталась застращать Ерему, опустилась даже до шантажа: скажу воеводе, мол, приставал он к нам с Юлькой. Охранник на это голословное обвинение, кажется, обиделся, но дверь так и не открыл. Зато по вечерам отчитывался, что тыквы растут, а Брюс учит новые трюки: освоил тройное сальто и наловчился копать тоннели. По мне скучать и не думает, бессердечная тяпка.

А я скучала по сказочному миру. Как-то раз, маясь от тоски, терзающей меня, как зуд от комариных укусов, я зашла к Онисию. Он встретил меня приветливо, а когда я выложила на прилавок три золотые монеты, и вовсе готов был расцеловать.

– Как поживаешь, Василиса? – спросил он, изучая в лупу рисунок на монете. Кругленькие щечки гнома алели румянцем, как зрелые яблочки, седая борода вилась шелковистыми волнами до самого пола.

– Плохо, – честно призналась я и выложила все как на духу: и про приказ воеводы, и про коварство Еремы. – Онисий! – Меня вдруг как молнией озарило. – А как ты ходишь в свой мир?

– Никак. – Он взял вторую монету, прищурился и поцокал языком: – Какие линии! Какая мощь! Как пляшут языки пламени! Этого дракона у меня с руками оторвут. Вот она, сила искусства, монета даже кажется теплой.

– Как это – никак? – удивилась я, возвращая его к теме разговора.

– Равновесие между мирами, – сказал Онисий, как будто это что-то объясняло.

– То есть ходить туда-сюда нельзя?

– Можно, если осторожно, – хмыкнул гном. – Один туда, другой сюда, чтобы перевеса не было.

Я задумалась. Похоже, и в этом условии ведьмы таился подвох. Было сказано только о движении в одну сторону, а вот о том, что я должна кого-то провести в сказочный мир, – ни слова. К счастью, мироздание не рухнуло, значит, какой-то противовес сработал. Меня осенило – Юлька! Подруга, сама того не зная, спасла мир?

– Расскажи подробнее об этом равновесии, – попросила я Онисия.

– Да я сам не знаю, Василиса. Маргарита за проход между мирами драла в три шкуры, мне пришлось бы всю годовую прибыль выплатить за сомнительную радость повидаться с братцем. Как он, кстати, жив-здоров?

– Не болеет, – ответила я. – А что будет, если равновесие нарушить?

– Кто знает, Василиса, кто знает… – Он положил монеты на одну чашечку весов, на вторую аккуратно опустил бронзовую гирьку. – Равновесие – штука хрупкая. Нет, ну каков Амфибрахий! Тютелька в тютельку! Может, если чаша перетянет на одну сторону, грань между мирами истончится. Но это никому не надо, ведь так? – Он вдруг нахмурил косматые белые брови, стал серьезным, как бюст Брежнева. – Ты ведь не собираешься устроить проходной двор из своего дома?

Я провела в наш мир двух существ – оборотня и берсерка. Причем смотались они по-быстрому. В сказочный мир попала одна лишь Юлька. Может, мироздание засчитало и тяпку? Брюс все же родом из Китая. Но, значит, в противовес третьей сущности мне надо будет привести кого-то в сказочный мир.

– Так ты, Онисий, не желаешь родных повидать, – испытующе посмотрела я на гнома.

– Сколько это будет стоить? – деловито спросил он, отсчитывая купюры за монеты Амфибрахия. – Сребреники надо?

– Совершенно бесплатно, – ответила я. – Давай все в рублях. Все равно двери заколочены.

– С тобой приятно иметь дело, – расплылся в улыбке Онисий. Лучики морщин разбежались от уголков глаз. – Когда?

– Я сообщу. Кажется, на визитке был номер?

– Да, звони в любое время, Василиса. Что-нибудь еще? Емкости для ворожбы? Недавно доставили новую партию хрустальных пузырьков. Я тебе их еще в прошлый раз показывал. Прозрачные, как стекло, твердые, как камень…

Я зачарованно взяла мерцающую гранями бутылочку, которая легко уместилась на ладони.

– Такая крохотная! Что же в нее поместится?

– Что-нибудь действительно важное. А знаешь что, я тебе ее подарю, в знак зарождающейся дружбы, – расщедрился внезапно Онисий. – Какую пробку предпочтешь? Маргарита любила серебро.

Он нырнул за прилавок и вскоре появился вновь, ловко закрутил пузырек крышкой, которая выглядела настоящим произведением искусства, к ней бы цепочку приделать…

Онисий продолжал расхваливать драгоценный сосуд, но голос его звучал как через плотный слой ваты… В кулоне ведьмы не камень! Это хрустальный пузырек. А вот что в нем внутри – остается только догадываться.

Дома я достала кулон из шкатулки, повертела в руках. То, что я принимала за игру света на камне, оказалось переливами содержимого.

– А если вылить? – предложила Юлька, которой я рассказала о неожиданном открытии.

– А вдруг там опасное химическое оружие? Супермощное проклятие? Или, наоборот, что-то бесценное, вроде живой воды?