Ведьма в шоколаде

Похоже, королевскую охрану следует разогнать без выходного пособия, ведь целиком и полностью заслуга спасения королевы принадлежит леди Дейзи Гринвильд, темной ведьме и возлюбленной крупного предпринимателя Дрэвиса Фолкрита. Головокружительная карьера девушки, пожалуй, подошла к своему пику.

Она стремительно ворвалась в светскую жизнь Градда, сначала став участницей судебного слушания о незаконном использовании темной магии, а затем и вовсе отбив жениха у старшей сестры. Ходили слухи, будто Дейзи Гринвильд пришлось покинуть дом, в котором она выросла, из-за недопонимания с родственниками. И что же мы видим теперь?

Глава рода Гринвильд ожидает приговора в тюрьме, а сестра нашей темной ведьмочки в приступе бессильной злобы скрипит зубами – ведь по вине Дейзи она лишилась жениха буквально накануне свадьбы!

И словно этого казалось леди Гринвильд мало, она еще и стала активной участницей спасения королевской семьи. Храбро встав на пути темной магии, Дейзи еще раз доказала ошибочность взглядов тех, кто притеснял темных ведьм. Будет совсем неудивительно, если сладкая лавка «Ведьма в шоколаде» отныне станет прошлым для этой девушки, а благосклонность королевской семьи поможет достичь еще более впечатляющих результатов. Хочется хотя бы верить, что на пути самой очаровательной темной ведьмы больше не возникнет чужих женихов.

Ну а мы поздравляем Градд с рождением наследника и прощаемся до новых встреч. Все самое интересное в нашей рубрике «Горячие новости» теперь будет рассказывать Лина Лордес, а я, Рикки Карамель, отправляюсь к теплому морю, в солнечный Эрстен-град, откуда обязательно порадую вас новыми статьями».

– Она правда уезжает? Неужели это действительно случится! Она переврала все!

– Что, например? – ехидно спросил Дрэвис.

– Например, я не темная ведьма.

– Это верно, ты вредная ведьма.

– И я никого не спасала, я просто бегала по улице и орала.

– Нам понравилось.

– И жениха я у Сары не отбивала!

– Ну-у-у… тут ты, Кексик, не права.

Забыла, как возмущаться. Забыла, что хотела сказать о премерзкой Рикки Карамель. Забыла, как дышать, взглянув в темные глаза.

– Ну что ты на меня так жалобно смотришь? – вздохнул Дрэвис. – Хочешь добить?

– Иногда мне кажется, что я и впрямь какая-то не такая, – вдруг вырвалось у меня. – Ну неужели меня совсем не за что полюбить? Ну да, я вредничаю, пакости делаю, ругаюсь. Но а что мне остается? Если и так мне никто не рад.

– Ты красивая. И вовсе не вредная. А я тебе рад, очень. Я в эту лавку за всю жизнь столько не заглядывал, сколько с тех пор, как ты тут появилась. Можно я останусь?

– Тут только матрас…

– Я не капризный.

– А Сара? Ты ее жених!

– Нет, не жених. Саре наверняка будет кто-то рад. А у меня в сердце есть место только для другой.

– А если у нее еще никого не было? – Я закусила губу и вдруг почему-то перепугалась.

Казалось бы – раньше надо было пугаться, куда теперь-то, когда отступать совсем некуда?

– Я буду очень рад оказаться единственным.

– А…

– А если она прекратит задавать странные вопросы, получит подарок.

– Странные вопросы у меня кончились, и подарок очень хочу, – призналась я.

На что он усмехнулся и полез во внутренний карман куртки. Мне протянули небольшой бархатный мешочек, в который я тут же сунула нос и палец. Нащупала что-то гладкое – сережки. Но какие сережки!

Я не выдержала и хихикнула. На золотых швензах весело болтались две шоколадные конфетки. Конечно, это было стекло, но выглядели, как настоящие, аж на зуб попробовать захотелось!

– Где ты их нашел?

– Заказал, Кексик. Единственный экземпляр.

– Спасибо, – улыбнулась. – Красивые.

– Мне полагается поцелуй?

Я вдруг поняла, что никогда не целовала его сама. Сопротивляться, изображать возмущение, а самой таять в теплых объятиях было проще, чем сделать простую вещь – прижаться к губам мужчины в простом благодарственном поцелуе.

А сережки были все же хороши. Не роскошью (хотя, несомненно, штучная работа одновременно у стекольщика и ювелира стоила куда больше всех моих денег), а именно тем, что напоминали о лавке. Надо было сказать Дрэвису, что я согласилась ехать с леди Марибет, но теперь я вообще перестала что-либо понимать в наших отношениях.

– Все сам! – Он закатил глаза.

Поцеловал. Требовательно, медленно, пальцами изучая нежную и горячую от температуры кожу на шее. Поцелуй медленно перетекал во что-то большее, с губ срывался на шею. Я чудом не разлила остатки молока, сил только хватило, чтобы отодвинуть подальше кружку и бросить на кипу полотенец сережки, чтобы не разбились.

Мне хотелось быть как можно ближе, продлить мгновения и запомнить их, даже если в будущем меня ждет другая жизнь, в которой Дрэвиса не будет. Почему-то вылетели из головы все слова о Саре, осталось только желание как можно дольше оставаться в этой сладкой теплоте, когда простудный озноб сменяется приятной дрожью касаний.

А ночь за окном впервые не становится свидетелем щемящего одиночества.

– Дейзи! Кексик, проснись, я принес тебе сиропчик.