Ведьма в Царьграде

– Эх, Ольга! – Свенельд резко махнул рукой. – Тут все не так, как в наших краях, где чародейство привычно. Тут священники любого, кто колдует, не одобрят, а то и озлятся на него. Вот тот же Никифор вроде с интересом спрашивал, но глаза у самого колючие были. А присутствовавший при нашей беседе священник даже плеваться и креститься стал, когда я о Малфриде отвечал. Я говорил, что она никакого зла ромеям не несет, однако, пока толмач речи мои переводил, священник все гневался и лицо у него недоброе было.

– Ха! Я давно заприметила, что эти длиннополые только прикидываются ягнятами смиренными. Что, на Малфрид у им поглядеть любо? Так я прикажу ей явиться, пусть увидят и успокоятся.

Свенельд ответил не сразу. Когда заговорил, в голосе его звучала неуверенность:

– Стоит ли ромеям нашу Малфриду показывать? Хотя, может, и придется. Вон тот же Никифор дал понять, что, пока наша чародейка не посетит храмы, пока не убедятся, что зла от нее нет, тебя вряд ли допустят ко двору базилевса.

– Как не допустят?

Ольга опешила. Выходит, сама она тут никто, и что приехала договор продлевать, тоже никого не взволновало, а про чародейку уже вызнали и условия свои выставляют! Впору обозлиться, ну да делать нечего. Знала ведь, что ромеи только себя уважают, а остальные будто и живут для того, чтобы с Византией считаться. Однако считаться все же придется. Ольге важен договор, а значит, нужно уступить.

– Завтра же Малфриде быть тут! – воскликнула княгиня. И поглядела выразительно на Свенельда. Пусть даст понять ведьме, что это приказ.

Он и впрямь привел чародейку на другой день. Ольга как раз прихорашивалась перед зеркалом. Священник Григорий уговорил все же княгиню посетить сегодня Влахернскую церковь Богородицы, а спутницы уже поведали ей, что в церкви ромейки ходят нарядные и прикрашенные. Вот Ольга и не хотела предстать среди них какой-то замухрышкой: старательно уложила косы на голове, как в Византии носили знатные патрикии[101], вдела в уши мерцающие узорами ажурные серьги, велела нарумянить себя, брови подсурьмила. Глядела на себя с удовольствием, пока не заметила в отражении чародейку. И резко оглянулась.

– Да ты хвораешь никак?

Малфрида и впрямь выглядела неважно. Тусклые глаза, под которыми залегли тени, сама исхудавшая, будто истаявшая, стоит, понуро опустив голову. Но, в отличие от уже давно вырядившихся в византийские наряды боярышень и княгинь Ольги, Малфрида была одета, как на Руси ходят: рубаха с вышивкой на рукавах, понева запашная клетчатая, из-под короткого подола видны поршни с оплетающими голень ремешками. Волосы ее выглядели неухоженно, заплетены кое-как, надо лбом кудрявыми прядями на глаза спадают.

– Я в церковь с тобой не пойду, княгиня, – молвила негромко.

Кому бы иному Ольга приказывала, но знала, что с Малфридой так нельзя. Вот и уговаривала. Мол, она и сама не так уж рвется в эти храмы христианские, да только все там побывали и все в один голос твердят, что красиво там, что как ни хороши церкви снаружи, но главные их богатства и украшения внутри расположены. А про храм Влахернский вообще всякое сказывают. Дескать, хранится там дивный лик Матери Господа, который всякому в душу заглядывает, а еще там покрывало ее берегут, выносят в самых редких случаях, и все христиане молятся и прикладываются к нему благоговейно. Говорят, что это покрывало не единожды охраняло Царьград от всяких бедствий. Даже когда из Киева Аскольд с Диром пришли набегом, ромейский патриарх вынес на берег моря покрывало Богородицы и буря тогда великая случилась: корабли русов были разбросаны и стали тонуть, а выплывавших славян ромеи захватывали в полон. Вроде и самого Аскольда поймали, как рыбу, неводом, хотя потом, когда он принял крещение, отпустили с миром.

– Я креститься не буду, – глядя исподлобья, отозвалась Малфрида.

– Да кто тебя заставляет? Просто пойдешь в моей свите, посмотрим с тобой на эти дива. Я сама хочу глянуть да понять, отчего эта святыня великая ничего не совершила, когда Олег под Царьград явился с воинством. Может, придумывают все хитрые ромеи? Вот ты и поможешь мне разобраться, что там и как. Может, и впрямь это сила великая, а может, кощуны[102] просто рассказывают.

Влахернский храм находился не так уж далеко от предместья Святого Мамы, по сути за стеной, куда вели мощные Влахернские ворота. Ну а до самой церкви было уже рукой подать. Во дворе перед храмом было чисто, плиты перед входом выметены, немного в стороне журчал аккуратно обложенный камнем источник. Священник Григорий задержался подле него, даже склонился, будто выражая почтение чудодейственной воде, которую почитали слезами Божьей Матери.