Ведьмачка и Китайская Фифа

В своём кабинете Эльза Евсеевна стояла рядом со столом, всунув руки в карманы халата и пристально глядела на Ивана.

– Ты будешь жениться на Нине? Почти год вместе живёте.

Опешив от неожиданного вопроса, Иван потёр указательным пальцем морщинку на лбу.

– Как-то не думал об этом. Живём и живем, как все. А что?

– А то! – В карманах халата Эльза сжала кулачки. – У тебя будет помолвка. С Ниной.

– Понимаю, что вы хотите закрепить уникального специалиста за клиникой… – Он снова дотронулся до лба. – Но давить на Нину бесполезно. Она девушка деревенская и со своей психологией.

– Не чешись! Оставь в покое лоб! – И тут же Эльза сменила тон на спокойный. – Зато она честная, послушная и приносит клинике двадцать процентов прибыли. Семь врачей-специалистов с медсёстрами и новейшим оборудованием, и она одна на всех, всего лишь одна с волшебными руками.

– Но не только в этом дело? – перебил главврача Иван и спрятал зевок в кулак.

Пройдя несколько шагов по кабинету, Эльза указала на стул.

– Сядь, не стой над душой. Ты прав, не только в этом. Кирилл Дмитриевич приехал в Москву для инвестиций после продажи завода. Ему обещал помощь свёкор. – Повернувшись на каблуках, Эльза прямо взглянула на Ивана, отчего тому стало не по себе. – А кто его свёкор?

– Понятия не имею. – Сев на стул, Иван потёр сонные глаза. – Расскажите.

– Просто назову имя. Евгений Владимирович, владелец нашей и ещё десяти клиник широкого профиля.

– А причём здесь Нина? – устало удивился Иван.

– При Фифе, Ваня, при Китайской Фифе. Евгений Владимирович любит своих собак как детей, а Фифа любит Нину. Он подарил Фифу мне, а я тебе. На вашу помолвку придут нужные люди, и ритуал произойдёт в особняке Евгения Владимировича, в день его рождения. Если его зять Кирилл вложится в нас, мы сможем выкупить всё здание целиком для расширения клиники и открыть новые кабинеты. Очень выгодны косметология и педиатрия… – говорила Эльза уже себе самой. – Люди не жалеют деньги на свою внешность и детей. И стерву Дашку, однокурсницу свою бывшую приглашу, пусть завидует, а то видите ли у неё муж молодой и красавец…

– Эльза, я как-то…

– Не перебивай! – главврач села в своё руководящее кресло. – И, самое главное, не забудьте купить для Фифы праздничное платье, в аутентичных кружевах, то есть в настоящих, ручной работы.

– Так я не понял, будет помолвка у нас с Ниной, – Иван встал, собираясь уходить. – Или смотрины у Фифы?

– Ваня! – Сделав выдох через ярко накрашенные губы, Эльза подошла к Ивану и положила тонкую ладошку ему на грудь. Сядь, имей терпение. – Дождавшись послушания, она продолжила монолог, шагая по кабинету. – Ты мой заместитель и целый месяц компаньон, а до сих пор до конца не понимаешь, что мы ответственны не только за пациентов, но и за сотрудников. За зарплату, за соцпакет, за фонд развития клиники и фонд ремонта, необходимы новые инвестиции. Успокоенная высказанными мыслями, главврач замолчала.

– Вы, Эльза Евсеевна, иногда заигрываетесь. Неприятно слушать. – Выходя из кабинета Иван, широко зевал, до боязни повредить челюсть.

– Помолвка будет в четверг! – Крикнула ему вслед Эльза. – Иначе обоих уволю! Без пособия и с волчьим билетом!

Москва. Нина

С вечера было ясно, что не рассосётся и не исчезнет, но Нина всё равно легла в кровать и понадеялась, что боль пройдёт сама собой.

Проснулась в четыре часа ночи, села, укутавшись в тёплое одеяло, и долго не могла сосредоточиться ни на чём кроме боли в правой половине лица, отдающей в голову, и расходящуюся зелёными кругами по темноте ночной комнаты.

Не помогала даже спящая рядом Фифа, любимая и, несомненно, лечебная собака. Стоило её прижать, горячую и нежную к нездоровому месту, и боль уходила. Так было с застуженной шеей у Ивана, с ежемесячными болями Нины внизу живота и даже со случайными синяками у вечно бегающего и прыгающего трёхлетнего Сашки, если, конечно он не спал или не смотрел мультики.

Помогающая каждый месяц десяткам женщин своими уникальными руками избавиться от родинок, шрамов и небольших воспалений, саму себя Нина лечить не могла.

Глядя продолговатыми коричневыми глазами на хозяйку сквозь длинную бежевую чёлку, Фифа мигала, всем видом показывая сострадание. Высокие треугольные уши с хвостиками сочувственно дрожали.

У Нины болел верхний зуб с правой стороны, теперь, правда, казалось, что ныла вся верхняя челюсть. Болевое эхо отдавало в глаз, в нос и горло. Было невозможно глотать как в детстве при ангине.

Просидев в кровати полчаса, покачавшись из стороны в сторону, подхватив к себе Фифу, Нина зажгла торшер у кровати. Яркий свет болью отдался в зубе. Электронные часы показывали четыре часа семнадцать минут утра.

Третий день Иван умолял её дойти до его кабинета, принять меры. Было страшно, но предстоящие ощущения в стоматологическом кресле ещё страшнее. Лечиться Нина не пошла, и Иван обиделся. Кстати, а где он?

Сощурив глаза от давящей на мозг боли, Нина минуты две прикидывала, куда среди ночи мог деться Иван.