Ведьмина зима (ЛП)

— Но ты попросила меня о помощи.

— Да, — сказала она. — И ты разрезал мое запястье.

— Ты знала, что такое будет, как только бросила мне вызов.

— Хорошо, — сказала она. — Хочешь знать, кто я? Помоги мне. Иначе не узнаешь.

Он молчал, беззвучно подвинулся, лишь холодный воздух появился в жаркой комнате. Он опустился перед ней на колени. Их взгляды пересеклись. Она увидела тревоги в нем, словно в ледяной стене в его разуме появилась мелкая трещина. Без слов он сжал ее руку, вода лилась на ладонь. Он полил водой и рану на ее запястье.

Где была вода, вспыхивала боль. Вася прикусила щеку изнутри, чтобы не кричать. Боль утихла быстро, и она дрожала. Порез на запястье пропал, осталась белая линия, поблескивала, словно в шраме остался лед.

— Ты исцелена, — сказал он. — Теперь скажи… — он притих. Вася проследила за его взглядом. На ее ладони был другой шрам, где он ранил и исцелил ее.

— Я не соврала, — сказала Вася. — Ты знаешь меня.

Он молчал.

— Как — то ты порвал мою ладонь, — продолжила она. — Испачкал свои пальцы моей кровью. А потом залечил рану. Не помнишь? Не помнишь мертвую тьму, когда я пошла ночью в лес за подснежниками?

Он встал на ноги.

— Скажи, кто ты.

Вася заставила себя встать, хоть голова кружилась. Он отпрянул на шаг.

— Я — Василиса Петровна. Теперь ты веришь, что я тебя знаю? Думаю, да. Ты боишься.

— Раненой девицы? — фыркнул он.

Пот стекал по ее спине. Огонь в самой комнате трещал, и даже в предбаннике было жарко.

— Если не хочешь меня убивать, — сказала Вася, — и не помнишь меня, то зачем мы тут? Что правитель зимы хочет сказать служанке?

— Ты никакая не служанка.

— Я хоть не в плену у этой деревни, — сказала Вася. Она поймала его взгляд и удерживала.

— Я — король, — сказал он. — Они делают праздник в мою честь, приносят жертвы.

— Плен не всегда из стен и цепей. Хочешь праздновать вечно?

Он похолодел.

— Только одну ночь.

— Вечность, — сказала она. — Ты и это забыл.

— Если я не помню, то для меня это не вечность, — он злился. — Что такого? Это мой народ. Ты — безумная, пришла пугать хороших людей в праздничную ночь.

— Я хоть не собиралась никого из них убивать!

Он не ответил, но холодный воздух хлынул в купальню, огоньки свечей трепетали. В предбаннике было мало места, они почти кричали в лица друг другу. Трещина в его защите стала шире. Вася не понимала, что за магия заставляла его забыть. Но эмоции притягивали его воспоминания к поверхности. Как и ее прикосновение. И ее кровь. Чувства остались между ними. Ему не нужно было вспоминать, он ощущал, как и она.

И он принес ее сюда. Несмотря на свои слова, он принес ее сюда.

Ее кожа казалась тонкой, словно дыхание могло ранить ее. Вася всегда была беспечной в бою, и эта беспечность охватила ее.

«Глубже памяти, — подумала она. — Матерь Божья, прости».

Она протянула руку, ладонь с белыми шрамами замерла у его щеки. Он вскинул руку, сомкнул пальцы на ее запястье. На миг они застыли. Его хватка ослабла, и она коснулась его лица, бессмертных костей. Он не двигался.

Вася тихо сказала:

— Если меня ждет смерть, зимний король, я хочу помыться. Раз ты принес меня в купальню.

Он не отреагировал, но его неподвижность была ответом.

* * *

Внутри было темно, лишь сияли горячие камни в печи. Вася оставила его за собой. Она была потрясена своим безрассудством. В жизни, полной спорных решений, она могла сейчас поступать ужасно глупо.

Она решительно разделась, опустила вещи в углу. Она полила камни водой, села, обвив руками колени. Но жар не мог успокоить ее. Она не знала, боялась того, что он будет в стороне, или что подойдет.

Он миновал дверь. Вася едва видела его в темноте, знала лишь о его присутствии по движению пара.

Она подняла голову, чтобы скрыть страх, и сказала:

— Ты не растаешь?

Он выглядел оскорбленно. А потом неожиданно рассмеялся.

— Постараюсь не растаять, — он опустил с грацией на скамейку напротив нее, оперся на колени, сцепив ладони. Ее взгляд задержался на его длинных пальцах.

Его кожа была бледнее, чем ее. Он не переживал из — за наготы. Его взгляд был холодным и честным.

— Путь твой был долгим, — сказал он. Она не видела его глаза в тенях, но ощущала его взгляд, как ладонь. Он видел теперь всю ее кожу.

— Это не конец, — сказала она. Она дрожащими пальцами коснулась пореза на щеке, посмотрела в его глаза, не зная, была ли она жуткой, было ли это важно. Он не двигался. Слабый свет озарял его частями — плечо, живот. Она поняла, что разглядывает его от горла до ног, и он видит, как она делает это. Вася покраснела.

— Ты расскажешь мне свой секрет? — спросил он.

— Какой секрет? — парировала Вася, стараясь сохранить голос ровным. Его ладони были без движения, но взгляд скользил по ее телу. — Я уже сказала. Ты нужен моему народу.

Он покачал головой и посмотрел на нее.

— Нет, есть что — то еще. Что — то на твоем лице каждый раз, когда ты смотришь на меня.

«Как мог, я любил тебя».

— Мои тайны — мои, государь, — резко сказала Вася. — Мы можем унести их в могилу.

Он вскинул бровь.

— Я еще не встречал девицу, настолько близкую своим видом к смерти.