Ведьмина зима (ЛП)

— Оля? — сказала она. — Оля, прости. Мне так жаль.

Ольга молчала, и Морозко стоял на месте. Он больше не говорил.

Повисла долгая пауза. Ольга глубоко вдохнула. Ее глаза были мокрыми.

— Я никогда не плакала, — сказала она. — С той ночи, как потеряла ее.

Вася крепче обняла сестру.

Ольга осторожно убрала руки Васи.

— Почему моя сестра? — спросила она Морозко. — Из всех женщин мира — она?

— Из — за ее крови, — сказал Морозко. — А потом из — за ее смелости.

— Ты можешь хоть что — то предложить ей? — спросила Ольга. И добавила с дрожью. — Кроме шепота во тьме?

Вася подавила возмущение. Если Морозко опешил от вопроса, то не подал виду.

— Все земли зимы, — сказал он. — Черные деревья и серебряный иней. Золото и богатства людей. Она будет окружена роскошью, если пожелает. — Ты лишишь ее весны и лета?

— Я ничего ее не лишаю. Но есть места, куда я не могу так легко последовать за ней.

— Он не человек, — сказала Ольга Васе, не сводя взгляда с зимнего короля. — Он не будет тебе мужем.

Вася склонила голову.

— Я никогда не хотела мужа. Он пришел ко мне из зимы, ради Москвы. Этого хватит.

— И ты думаешь, что он тебе не навредит в конце? Вспомни мертвую девушку из сказки!

— Я — не она, — сказала Вася.

— А если эта… связь — твое проклятие?

— Я уже проклята, — сказала Вася. — По всем законам Бога и людей. Но я не хочу быть одна.

Ольга вздохнула и печально сказала:

— Как скажешь, сестра, — она вдруг сказала. — Хорошо, я благословляю обоих. А теперь убери его.

* * *

Вася вывела Морозко наружу. Он даже вышел через дверь, как человек. Но снаружи он остановился, склонил голову, как человек после тяжкого труда.

Он выдавил сквозь зубы:

— Купальня, — она взяла его за руку и потянула за собой, закрыла дверь в темноте, забыв, что свеча не горит. Вспыхнуло сразу четыре. Он опустился на скамью в предбаннике и судорожно вдохнул. Купальня была местом рождения и смерти, преобразования и магии, может, памяти. Там ему легче дышалось. Но…

— Ты в порядке? — спросила она.

Он не ответил.

— Я не могу остаться, — сказал он вместо этого. Его глаза были бледными, как вода, он сцепил ладони, кости выделялись в свете свечей. — Не могу. Здесь еще не мое время. Я должен вернуться в свои земли. Я… — он умолк, а потом сказал. — Я — зима, и я слишком долго был отделен от себя.

— Это единственная причина? — спросила она.

Он не смотрел ан нее. Он с усилием разжал кулаки, опустил ладони на колени. Он едва слышно сказал:

— Я не могу узнавать больше имен. Это влечет меня слишком близко…

— Близко к чему? Смертности? Ты можешь стать смертным? — спросила она.

Он опешил.

— Как? Я не из плоти. Но это… терзает меня.

— Тогда это всегда будет терзать тебя, — отметила Вася. — Пока мы… пока ты не забудешь меня.

Он встал на ноги.

— Я уже сделал тот выбор, — сказал он. — Но я должен вернуться в свои земли. Не только тебя сводят с ума невозможности, и я уже не могу это выносить. Я не принадлежу миру лета, Вася. Ты сделала все, что должна. Идем со мной.

От его слов она ощутила вспышку тоски по синим небесам и глубокому снегу, по диким местам и тишине, по его озаренному огнем дому в еловой роще, по его ладоням в темноте. Она могла пойти с ним и оставить все дела людей позади, покинуть город, погубивший Соловья.

Но, хоть она так думала, она сказала:

— Я не могу. Это не окончено.

— Твоя роль завершена. Если Дмитрий будет биться с татарами, то это война людей, а не чертей.

— И войну принес Медведь!

— Эта война могла произойти в любом случае, — парировал Морозко. — Война назревала годами.

Она прижала ладонь к щеке, где был шрам от камня, брошенного, когда ее вели на смерть.

— Знаю, — сказала она. — Но я — русская, это мой народ.

— Они сожгут тебя, — сказал Морозко. — Ты ничего им не должна. Идем со мной.

— Но… кем я буду, если пойду с тобой? — осведомилась она. — Просто снежной девицей, невестой зимнего короля, забытой всем миром, как ты!

Он вздрогнул от слов. Кусая губы, она спросила уже спокойнее:

— Кто я, если не могу помочь своему народу?

— Твой народ — не только одна плохо продуманная война.

— Ты освободил своего брата, потому что думал, что я помогу чертям не угаснуть в мире. Может, я могу. Но другая Русь — Русь мужчин и женщин — заплатила цену, и я собираюсь все исправить. Медведь повлиял не только на Москву, мое задание еще не завершено.

— А если ты погибнешь? Думаешь, я хочу уносить тебя во тьму, чтобы больше не увидеть?

— Я знаю, что ты не хочешь, — она глубоко вдохнула. — Но я все еще должна попробовать.

Морозко ради нее выпустил брата, попросил прощения у ее сестры, пришел в Москву летом, сковал Медведя. Но она исчерпала его силу и волю. Он не будет биться в войне Дмитрия.

А она будет. Потому что хотела быть не просто снежной девой. Она хотела доверие Дмитрия, его ладонь на своей голове. Она хотела победу, принесенную ее смелостью.

Но она хотела и зимнего короля. В дыму и пыли Москвы он был глотком холодной воды, спокойствием и запахом сосен. Она не могла отказаться от него.

Он видел, как она колебалась. Их взгляды встретились во тьме, он приблизился.