Ведьмино кольцо

Я по несносному своему обыкновению не договорила, прервавшись на середине фразы, но в данном случае этот огрех остался без внимания. Сторож расцвел в улыбке, прижал бутылку к груди и затворился у себя в каптерке. Предыдущий опыт подсказывал мне, что через час он уснет богатырским сном и до утра его не разбудит даже пушечная канонада.

Я без спешки закончила проверять тетради и после полуночи прошлась по опустевшей школе. До прихода твоих людей было еще часа два, требовалось убедиться, что им никто не помешает. В каптерке раздавался храп сторожа – верное средство сработало как надо. Я направилась к черному ходу, чтобы отпереть дверь, которая вела в заросший чертополохом школьный сад.

Вдруг меня насторожил еле слышный шорох. Откуда он исходил? Я сняла опорки – традиционную деревенскую обувь, которую носят вне зависимости от сезона, – и босиком прокралась в подвальное помещение. Да! Подсобка, где стоял ящик, привезенный из Перми, не была заперта, хотя я точно помнила, что закрывала ее на замок. Ключей было два – у меня и у сторожа. Мой висел на шнурке у меня на шее, я бы ни при каких обстоятельствах с ним не рассталась. Следовательно, кто-то наведался к спящему сторожу, взял дубликат, проник в подсобку и…

Я оробела, но в то же время меня потянуло к полуотворенной двери. Кто там и что он делает? Если это товарищ Вадим, то он услышит мои шаги, как бы тихо я ни пробиралась. Нужно найти способ выманить его оттуда!

Я вбежала в учительскую и, не придумав ничего более подходящего, грохнула об пол гипсовый бюстик Лобачевского. Сторож, конечно, не проснулся, зато тот, кто орудовал в подсобке, притих. Я с опорками в руках промчалась по коридору и спряталась в кабинете, где были свалены как попало рулоны с географическими картами.

А вот и он! Сквозь трещину в стене я увидела его рослую фигуру. Он шел без света, но я нарочно оставила в коридоре зажженную свечу. Он дошел до нее, погасил и в непроглядной темноте вошел в учительскую – я определила это по хрусту гипсовой крошки у него под ногами.

Пора! Я выскочила в коридор, опорки бросила, чтобы освободить руки. По каменным ступенькам, которые к ночи остыли и обжигали холодом, спустилась в подвал, вбежала в подсобку. У меня при себе были спички, я зажгла одну. Худшие опасения подтвердились – ящик оказался вскрыт, а рядом с ним лежала вынутая и освобожденная от упаковки патентованная германская мясорубка. Не знаю, докопался ли товарищ Вадим до остальных даров, но и этого было достаточно.

Провал, полный провал! Я почувствовала себя Матой Хари, которую разоблачила французская разведка. Когда я осознала, что подставила под удар и себя и, что важнее, тебя, я, признаться, потеряла голову. Стояла перед ящиком, охваченная дрожью, как осиновый лист, и внутренне готовилась к тому, что войдет товарищ Вадим, ткнет меня между лопаток пистолетом и прикажет: говори правду!

Нет, мое счастье, я бы ни за что, ни под какими пытками не выдала ему тебя, но боюсь, мое признание ему и не понадобится. Любой глупец, обнаруживший содержимое этой посылки, сопоставил бы его с презентами, которые твоя паства получает от Великого Механизмуса, и это сразу бросило бы тень на тебя. Схватят, схватят! Нынче же на хутор нагрянет милицейский наряд. Они не будут ничего искать, возьмут за горло Плашку, а она – слабая душонка – молчать не станет, выложит всю подноготную, и тогда на тебя наденут кандалы, изобьют, засунут в тюремный фургон и увезут туда, откуда не бывает возврата, а я…

Тихо, тихо! Стихия снова меня захлестывает, не могу с ней сладить… Быть может, не все еще потеряно. Я должна бежать к тебе, предупредить. Ты успеешь укрыться, уйти из хутора. У меня дома, на книжной полке, за орфографическими словарями, есть немного денег, берегла на черный день. Я сумею их забрать, и мы уедем куда-нибудь, где нас не найдут. С тобой я готова жить в шалаше, в землянке… под открытым небом!

Оцепенев, я продолжала стоять у ящика. Но в подвал уже спускались, я услышала зевок двери. Через полминуты товарищ Вадим появится здесь, и будет поздно. Я метнулась в угол, там был такой малюсенький кошачий лазок, зашитый фанеркой. Я оторвала ее и протиснулась в квадратное отверстие. Чуть не застряла! Представь себе мое унижение, если б товарищ Вадим вошел в подсобку и застал меня трепыхающейся в узкой дырке! Я в отчаянии болтала ногами, изорвала кофточку, исцарапалась, но, к счастью, природная худоба позволила мне пролезть в отдушину и очутиться на свободе.