Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века

Намек был понят, и Сергеич разрешил ей остаться. Вечером она попыталась разложить на полу портативный армейский матрас, но площадь пола оказалась для него слишком мала. После непродолжительных мучений пришлось отказаться от использования военного снаряжения, и Сергеич пригласил Анику под собственное одеяло…

Утром Сергеич, как-то сразу окрепший и помолодевший, изъявил желание посетить Париж. Его еще шатало, но, опираясь на Анино плечо, он постепенно осваивался с искусством вождения организма. Они вышли по узеньким улочкам к миниатюрной железнодорожной станции, которая находилась под надежной охраной отряда профсоюза транспортников — на халяву никто не должен был пользоваться электропоездом. Само средство передвижения было извлечено из какого-то музея, но заново отремонтировано и выглядело как во времена юности. В трех вагонах ехало человек двадцать, но дорогие билеты все окупали. Поезд помчал по старинным акведукам, проложенным выше домов, горящих солнечными батареями крыш, и в какой-то момент даже казалось, что им в качестве исключения разрешили воспользоваться автолетом.

Когда поезд прибыл в Париж, выяснилось, что Сергеич уже может ступать довольно твердо, а вот Аника хромает. Оказывается, она уже лет десять не ходила пешком более десяти минут. А тут еще во время недавних подвигов ударилась сапожком о педаль автолета, и обувь разгерметизировалась, «потекла». Из подошвы стали выпирать какие-то структуры и царапать ногу. Аника смущенно улыбалась: «Это надежная шведская обувь. Только немножко хрупкая, не для войны». А вот свой отпускной ресурс она уже истратила, мотаясь по Парижу в поисках Сергеича. Что же, ухаживать так ухаживать. Они завернули в Латинский квартал, где горела реклама обувного. Но не тут-то было — средневековая улочка была перекрыта баррикадой. Осмотревшись, Сергеич вдруг обнаружил, что квартал превращен в настоящий укрепрайон. На баррикадах, сделанных из строительной пены, сидели молодые люди воинственного вида, но в гражданской одежде. Один из них подошел к Сергеичу сзади и грозно спросил, с какой целью он пытается проникнуть в квартал. На это ошарашенный эксперт ответил, что хотел бы приобрести пару обуви. К его удивлению, страж баррикады учтиво поклонился и ответствовал, что защитники Латинского квартала рады приветствовать покупателя и способствовать торговле.

По улочкам и магазинчикам бродило не так много покупателей (в основном японцы, латиноамериканцы и русские). К радости членов союза работников легкой промышленности, который держал обувной магазин, Сергеич ввел Анику в их заведение. Пока шведка медитировала в мире французской обуви, Сергеич стал просматривать новости, восполняя упущенное за дни болезни.

Период, в который Романов посетил Париж, впоследствии вошел в историю как война трех Дани. Она была связана со вторым этапом мавританской войны, когда Халифат, увязнув в атаках и контратаках, прекратил наступление и начал воздействовать на тылы противника. По всем странам Запада стали распространяться болезни, взрываться транспортные и промышленные объекты. Пиком этого террора стал взрыв туннеля под Ла-Маншем. После этого антитеррористический режим в Европе достиг апогея, «подозрительные» арестовывались безо всяких объяснений, комендантский час был распространен на все темное время суток, а снабжение дешевыми ресурсами и продуктами происходило с небывалыми перебоями. Естественно, что такой произвол власти вызвал волнения, которые нельзя было подавлять силой — это привело бы как минимум к немедленным перевыборам всех властей, авторитет которых и так держался на волоске. В парламенте борьба фракций дошла чуть ли не до дуэлей, а Верховный президент по доброй французской традиции на всякий случай бежал в Мец, откуда агитировал за порядок. Но в конце концов все понимали, что в современном обществе президенты не могут повлиять ни на что существенное.

В этих условиях судьбу Франции снова попыталось взять в свои руки студенчество. В Сорбонне и вокруг нее закипели столкновения между молодыми сторонниками твердого порядка и очищения Парижа от выходцев из Африки, с одной стороны, и защитниками гражданских прав, расового равноправия и широкого социального обеспечения — с другой. Южная часть Парижа, населенная более обеспеченными людьми и покрытая сетью дорогих магазинов, поддержала и экипировала отряды студента-филолога Даниэля Вальжана, который в серии ожесточенных драк выбил демократов на север и занял Латинский квартал. Вальжан, которого из-за его белокурой шевелюры звали Белый Дани, выдвинул лозунг «Долой внутренних мавров» и пригрозил мэрии навести порядок даже через ее голову, если она будет и дальше уклоняться от выполнения своих обязанностей. Мэрия усилила полицейские наряды, вооружила их ракетными арбалетами, но строго-настрого приказала ни в кого не стрелять.