Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века

Центром «черных» теперь стала площадь Республики. Вокруг каменной дамы, символизирующей республиканскую форму правления, шел постоянный митинг базарно-дискотечного типа. Участники бродили, сидели вокруг выступавших, перебивая и дополняя их, пританцовывали под звучавшие над площадью мелодии. Делегаты от этих групп то и дело собирались у памятника, и вместо него под новую мелодию появлялся очередной виртуальный оратор. Публика была многорасовой, защищать республику пришли участники гражданских движений со всего Парижа. При этом все хотели какую-то другую республику. Сергеич запомнил некую Марию Уари, которая убежденно проклинала «это фашистское государство, которое отняло у меня родителей, родной язык и детство из любви к холодным бюрократическим предписаниям». Смутно вспоминалось какое-то давнишнее дело о девочке, которую не могли поделить русская мама и французский папа, и в итоге ее вообще отобрали от родителей, изолировали от русского языка и культуры. Любви к справедливому государству это не прибавило. Остальные выступавшие тоже находили, чем укорить государство всеобщего благоденствия, которое перестало быть таковым после начала Великого кризиса. Белый Дани, выглядевший на виртуальной площадке как новатор, здесь, на площади Республики, воспринимался просто как фашистский диктатор, который пытается «реанимировать труп капитализма». Но, кроме Доброго Троцкого, мало кто предлагал выход, а его рецепты немногим нравились. Черного Дани не было видно. Он ушел в подполье. В кучке лидеров сидел Красный Дани, которого Сергеич знавал несколько лет назад по научной части. Отлично, можно вступить в игру.

Уверенно пройдя через малоубедительную охрану, Сергеич представился Красному Дани (тот мог не помнить его в лицо, но имя-то знал наверняка) и без обиняков спросил:

— Ну что, воевать собираетесь?

— Вы смеетесь. С кем тут держать оборону. Нас разбили еще до сражения. Большинство СМИ на стороне белых. Противно капитулировать просто так.

Распайль был женственным утонченным человеком, не выпускавшим из тонких пальцев витаминозную сигарету, которую изредка потягивал. Сергеич не любил курильщиков, считая, что они слишком помешаны на своем здоровье, а в результате становятся рабами сигарет и уже не могут получать полезные вещества нормальным путем. Впрочем, это их дело.

Одно было несомненно: Красный Дани не годился на роль харизматического вождя для СМИ. В нем был интеллект, но не было силы. Его ставкой был Черный тезка с мощной фактурной фигурой. СМИ любили показывать его интервью, которые он давал, танцуя рэп. Но Франция не могла пойти за африканцем. Она лишь страшилась партизанско-террористической войны, пятой колонны мавров. И Красный Дани, в принципе, мог бы договориться с этой угрожающей силой. Но сегодня дело компромиссов явно проигрывало. Они решили, что ничего существенного тут пока не будет, и Романов предложил сходить глотнуть кофе. Красный Дани, конечно, не мог отказаться от возможности попить кофейку за счет богатого советского профессора. Сейчас этот традиционный для французов напиток сильно подорожал. Они выбрались из толпы, где Красного Дани почему-то никто не узнавал, и, надев предложенный Распайлем воздушный скейт-борд, прошвырнулись до улочек Монмартра. Перед ними под синтетическую музычку а-ля гармошка как ни в чем не бывало танцевало несколько сот парижан. Может быть, это и есть представители большинства? С террасы кафе была видна вся панорама противостояния. Вон там, где над собором Инвалидов реет виртуальный трехцветный флаг сил «порядка», расстилается старинными крышами юг, занятый белыми. За ними вся мещанская Франция. Средний класс, оплот «партии порядка», будь то фашизм или либерализм. За романтическими улочками Монмартра, на фоне новых промышленных небоскребов, — восток, занятый черными. Это всегда бедность, перекати-поле, маргиналы — кочевники мира, беженцы с бурлящего Юга. А что за интеллектуалами? Интернет-кафе Елисейских Полей, каштаны, скрывающие своей зеленью Триумфальную арку. Да уж, не до триумфа. Распайль, быстро отхлебывая кофе уже из второй чашки, горячо доказывал, что за маргиналами, истинно свободными людьми, будущее информационного мира.

— Но сегодня Франция и вся Европа жаждут стабильности, и средние слои тоже, — возразил Романов.

— А не вернуться ли к пятой республике? — рассуждал Распайль. — Но эту мысль сам Красный Дани отверг сразу. В информационном обществе бюрократическая система руководства не будет пользоваться никакой популярностью. Манипуляторы сознанием получат прямой доступ к власти, Европа окончательно отвернется от Франции, а регионы — от Парижа. С тех пор как начался кризис, регионы стремятся жить сами по себе, Париж вынужден крутиться сам в этом общеевропейском винегрете. В конце концов, Белый Дани — это борьба за сохранение размываемой французской культуры, примитивно понимаемой мещанским сознанием как мода. Он — стильный парень, и это нравится консервативному французу. Для французов мода — второе «я».