Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века

— Легко, — ответила Челка, словно только ждала приказа. Она разделась и молча мужественно вбежала в ледяную воду. Сначала ожесточенно барахталась, затем застыла на мелководье.

— Для лобовой атаки годится, для партизанской войны — нет. Пошли вытаскивать, — резюмировал Ахмед.

Нехотя войдя в Байкал по колено, они вытащили дрожащую Челку на берег, и Володимир стал умело растирать ее теплым свитером, как полотенцем.

Масипас с курлыканьем понесся вверх по холмам, словно зазывая своих спутников в пампасы. Лайза предложила друзьям пройтись за котом. Сверху должен открываться красивый вид. Компания с радостью последовала за котом-гидом, оставив Челку в ласковых умелых руках Володимира. Обернувшись с холма, Ахмед промолвил: «Разомнет, отогреет, но не завербует».

Вася и Гуля, держась за руки, первыми взбежали почти на самую вершину холма. Сосны остались ниже. Здесь жарило солнце. Залив Байкала лежал под ними, отгородившись от жары полупрозрачной дымкой. Он шевелил водными извилинами, словно Солярис, наблюдающий за сиюминутной суетой расплодившихся вокруг людей. Видит ли он нас? Что понимает в нашей жизни? Или ему все равно, и он погрузился в тысячелетнее созерцание красоты Саян? И есть ли до нас дело кому-то, кроме нас?

Они продолжали подниматься все выше, ноги наливались тяжелым, как старый добрый рок, металлом. За каймой зелени открылось небольшое сооружение в стиле постмодерна. Оно было, как пень опятами, покрыто тарелками связи, и огромный телескопический лопух накрывал его сверху.

В сторонке сидел загорелый дедок, недвижный, как памятник Солженицыну в Москве. Подойдя ближе, они обнаружили, что старик все же отличается от памятника, зато похож на Байкал. Его испещренное морщинками лицо неуловимо двигалось. Морщинки покрывали физиономию плотно, как текст страницу, но перетекали с места на место. «Дед-текстовик» то ли что-то обдумывал, то ли уже начал улыбаться загадочной неуловимой улыбкой Джоконды своим новым гостям.

— Привет, Масипас, — весело сказал дед и улыбнулся уже по-настоящему своими белоснежными пластмассовыми зубами. — И вы тоже заходите.

— А вы кто? — с опаской спросила Гуля.

— Я — ваше место в истории.

— Наше? А откуда вы нас знаете?

— Стараюсь не пропускать никого, у кого есть место в истории. История имеет ограниченное пространство, и нужно всем найти свое место. Забудешь кого-то, придется всех перетрясать — морока.

«Дед-текстовик» встал с кресла и спросил:

— А где Ахмед с Ольгой. Вроде тоже подходили?

Отставшие гости со смехом появились из-за деревьев. Над чем уж они смеялись, истории осталось неизвестно. Просто им было хорошо.

Гуле показалось подозрительным, что дед знает Ахмеда. Честно говоря, пирату пустыни она по-прежнему не доверяла, считая его опасным террористом. Но Ахмед замялся в нерешительности и, похоже, сам «текстовика» не знал.

— Ну что вы стоите, как неродные? Вася, Оля, берите своих друзей и заходите.

Но на приглашение откликнулся только Масипас.

— А… Как вас величать? — Вася, равно как и Ольга, тоже не знал, с кем они имеют дело.

— Зовите меня дядя Саша. Не удивляйтесь, но я всех вас знаю. И даже намерен напоить чаем. А попить здесь чайку дано не каждому.

С этими словами дядя Саша распахнул дверь и впустил их в зеркальный дворец. Во всяком случае, так сооружение выглядело изнутри. Оно все состояло из телеокон, в которых были видны самые разные виды Байкала. Это было красиво, но наблюдение за Байкалом велось не только по эстетическим соображениям. Перед окнами сидели два сотрудника, которые следили за тем, соблюдают ли посетители режим экологической безопасности резервной территории. Вася понял, что дядя Саша мог уже давно за ними наблюдать, узнать их имена и приготовиться к встрече. Так что ничего противоестественного в том, что он их знает, оказывается, нет.

Пока дядя Саша варил чай в многотрубчатом самоваре и разливал его в старинные стационарные кружки, гости оглядывались кругом, проникая в самые что ни на есть интимные подробности жизни посетителей Байкала, наивно полагавших, что они уединились в лесу или на побережье. «А не нарушает ли это права человека?» — Этот вопрос больше всего волновал Ольгу, только что вырвавшуюся из лап тоталитаризма.

— Все равно все за всеми смотрят, — меланхолично ответил Сема, молодой парень с нашивками лейтенанта природоохраны, — папарацци, антитеррористические службы, даже космонавты, когда им делать нечего. Сейчас такая оптика, что остается только расслабиться и понять: на вас практически всегда кто-нибудь смотрит. В Средние века это хорошо понимали. На всех смотрел Бог, и грешить было неудобно. Хотя, если неудобно, но очень хочется, все равно грешишь. Вот это уже безобразие.

Последние слова относились к юной леди, которая в припадке любовной неги сломала ветку. Сема активировал ближайший баллончик с «антитуристином», как называли экологи вонючий безвредный газ. Провинившиеся туристы с удивлением озирались, морщились и недовольно спускались к берегу.