Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века

— Нет уж, дудки, — собеседник снова напрягся. — Игра есть игра. Спортивный интерес, знаете ли. Не так уж Романов важен, но все же. Не надо резких движений, а то получится, как десять лет назад.

— Ах, мы угрожаем? Предатели, раскололи Школу Хранителей и гордитесь до сих пор.

— История переросла эту вашу игру в Хранителей. Никакого предательства — красивое завершение партии.

— И теперь ждете красивого завершения? Уверены в себе?

— Уверены. Но нас эта игра действительно уже не так волнует.

— Ничью хочешь?

— Затем и звоню. Давай ничью.

— Ладно. Тогда так: вы отстаете от Артема, Тани и других участников «Социума».

— Лады. Но до следующей игры, если они в нее ввяжутся.

— Само собой. Значит, тайм-аут на семнадцать дней?

Видимо, дядя Саша ударил ниже пояса, показав свою осведомленность. Во всяком случае, чтобы не выдавать эмоций, Мастэр совсем стер свое изображение с экрана видеофона, заменив его рисунком венецианской маски. Это значило, что сообщение махатм, переданное через Володимира, было достоверным. Саша продолжил развивать успех:

— А Романов?

— Романов — другое дело. Здесь у нас обязательства. Дело нашего престижа, чтобы он написал в докладе то, что нам нужно. Так что от него мы отстанем только 2 октября. Это и будет конец прежней игры.

Когда окно погасло, дядя Саша погладил лысину и сообщил Семе:

— Плохо дело. Большую игру они начинают прямо сейчас.

Сема, как это часто бывает с учениками, отвлекся и не следил за этим разговором. Он обнаружил Ольгу и Ахмеда сидящими на солнечной лужайке и оживленно что-то обсуждавшими. Ольга кокетливо смеялась, а Ахмед подвигался все ближе.

— Сема, блин, выключи их. Нечего распускать слюни на чужое счастье. Не нужно было Маню упускать.

— Ладно, дядь Саш, Маню мы вернем.

— Мы-то вернем, а вот ты…

Сема переключил формирующийся роман Ольги на формирующиеся ученические отношения Челки. Там шел какой-то бесконечный разговор о духовной креативной революции, направленной против мещанства. Скучно. Сема оттолкнулся от монитора и подлетел в кресле к столику, чтобы налить еще чайку.

Дядя Саша по-стариковски рассуждал сам с собой: «Пора заканчивать нашу книгу. Устал я обсуждать ее в форумах. Сколько все-таки разных идиотов ее читает. А ведь не про них писано…»

На пульте запищало. Загорелась одна из кнопок.

— Вот, Сема, чем дурака валять, пойди посмотри. Там что-то на Новокуйбышевском заводе опять сбоит в цеху вакуумной пластики. Ремонтники минут через пять подъедут. Проследи, нормально ли устранят.

— Ага, щас.

— Не щас, а так точно. Пока спустишься, как раз вовремя будет.

Сема допил чай и прошел к двери в глубине комнаты, которая оказалась лифтом. Через секунду он скрылся в недрах холма.

Челка почти кричала с экрана:

— И я скажу снова: «Долой систему тотального контроля! Долой контроль за расходованием каждой капли ресурсов!»

— Хорошо, а что дальше? — охлаждал ее Володимир.

— А действительно, что дальше? — спросил Дима дядю Сашу.

— А дальше? Мы отправим Масипаса хозяину. Пусть восстанавливает гармонию.

Столица мира

27 сентября.

Брюссель.

Романов, Принтам.

«Как различить, кто перед тобой — маленький человек или большой? Маленькие люди решают свои маленькие проблемы, обустраивают мирок вокруг себя, передают культуру от поколения к поколению по заданным правилам. Благородное и полезное дело. Большие люди, исторические личности — другое. Они определяют правила игры для всех. Но тогда и правитель может быть маленьким человеком, как Акакий Акакиевич. А нищий философ продолжает будоражить умы через тысячелетия. Наверное, большой человек отличается от маленького тем, что его воздействие на мир сильнее, чем воздействие мира на него».

Романов прикинул баланс. Что же, пока получалось в его пользу.

План Романова — Распайля реализовывался вкривь и вкось, но до настоящей гражданской войны в Париже дело так и не дошло. По всему городу вспыхивали ночные перестрелки, но решающего сражения не случилось, так как вожди были заняты на переговорах. Красный Дани, почувствовав перспективное дело, превратил переговоры трех Дани в переговоры двух при своем посредничестве, так что Нобелевская премия в конце концов достанется им троим, а Сергеич удостоился только ордена Почетного легиона. Романову было немного обидно, что его роль в успешном разрешении французского кризиса не находила достойного освещения. Ладно, ученики опишут все как надо.