Ведьмино логово

– Дело обстоит именно так, – сказал главный констебль. – Вы не имеете права утаивать важные свидетельства, сэр. В противном случае вам придется фигурировать в качестве свидетеля на дознании.

Пейн с беспокойством поглядывал то на одного, то на другого. Было ясно видно, что если раньше он чувствовал себя уверенно, то теперь это не так. До сего времени мало кто решался противоречить ему или критиковать его. Он пытался не уронить своего достоинства, подобно тому как моряк пытается выровнять лодку в сильную бурю.

– Я сообщу вам ровно столько, сколько сочту нужным, – проговорил он с усилием, – и ни слова больше. Что вы хотите узнать?

– Благодарю вас, – сухо отозвался шеф полиции. – Прежде всего: у вас сохранились ключи от кабинета смотрителя, так это или не так?

– Так. Они хранились у меня.

– Сколько там было ключей?

– Четыре.

– Черт бы вас побрал, любезный, – разъярился сэр Бенджамен, – вы же не на суде! Неужели нельзя поподробнее?

– Ключ от входной двери в комнату. Ключ от железной двери, ведущей на балкон. Ключ от сейфа. И поскольку вы уже заглядывали в сейф, – язвительно заметил он, – могу сообщить вам и последнее: маленький ключик от стальной шкатулки, которая находилась внутри сейфа.

– Шкатулка, – повторил сэр Бенджамен. Он посмотрел через плечо на доктора Фелла; в его глазах сверкнула многозначительная, несколько злорадная улыбка – ведь его предположение оказалось правильным. – Шкатулка, которая, как нам известно, исчезла… А что было внутри этой шкатулки?

Пейн прикидывал что-то в уме. Руки его по-прежнему были сложены на груди, он нервно похлопывал пальцами по локтю.

– В соответствии с возложенными на меня обязанностями, мне было известно только одно, – ответил он после непродолжительного молчания. – В шкатулке находилось несколько карточек, на каждой из них была подпись Энтони, того, кто жил в восемнадцатом веке. Наследнику предписывалось достать одну из карточек и представить ее душеприказчику на следующий день в качестве доказательства, что он действительно открывал шкатулку. Что касается других вещей, которые могли там находиться…

Пейн пожал плечами.

– Вы хотите сказать, что не знаете? – спросил главный констебль.

– Я хочу сказать, что предпочитаю не говорить.

– К этому мы еще вернемся, – медленно проговорил шеф полиции. – Четыре ключа. А что вы скажете по поводу слова, которое является ключом к шифру? Мы ведь тоже не слепые, мистер Пейн. Так как же с этим словом? Оно вам тоже доверено?

Минутное колебание.

– Да, в известной степени доверено, – ответил стряпчий, тщательно взвешивая слова. – Оно выгравировано на стержне того ключа, которым отпирается сейф. Таким образом, даже если бы грабитель изготовил дубликат ключа, без оригинала он все равно ничего не смог бы сделать.

– Вам известно это слово?

Колебание более длительное.

– Естественно, – ответил Пейн.

– А еще кому-нибудь оно известно?

– Этот вопрос я считаю неуместным и оскорбительным, – заявил адвокат. Он словно ощерился, обнажив мелкие потемневшие зубы; лицо, обрамленное космами седых волос, собралось в сплошные морщины, отчего сделалось еще более отталкивающим. Он снова задумался, а потом добавил более миролюбивым тоном: – Разве что покойный мистер Тимоти Старберт сообщил его из уст в уста своему сыну. Я бы не сказал, что он относился к семейному обряду с должной серьезностью.

Сэр Бенджамен прохаживался по коврику перед камином, заложив руки за спину и поигрывая пальцами. Потом он снова обратился к стряпчему:

– Когда вы вручили ключи молодому Старберту?

– У себя в конторе в Чаттерхэме, вчера днем.

– С ним был кто-нибудь?

– Его двоюродный брат Герберт.

– Насколько я понимаю, при самой встрече мистер Герберт не присутствовал?

– Естественно, нет… Я вручил ему ключи и передал ту единственную инструкцию, которую мне было поручено ему передать: открыть шкатулку, осмотреть, что находится внутри, и принести мне одну из карточек, на которой стоит подпись Энтони Старберта. Вот и все.

Рэмпол, сидевший в глубине комнаты, в тени, вспомнил эти две фигуры на белеющей дороге. Когда он их встретил, они шли из конторы адвоката и Мартин произнес с какой-то даже насмешкой непонятные слова: «Ты же отлично знаешь, что это за слово. Это „виселица“». И еще он подумал о бессмысленном стихотворении на листке бумаги, которое показывала ему Дороти; теперь было совершенно ясно, что именно находилось в шкатулке, несмотря на насмешки доктора Фелла по поводу «бумаги». Дороти Старберт сидела неподвижно, сложив на коленях руки. Однако ему показалось, что ее дыхание чуточку участилось… Почему?

– Вы отказываетесь сообщить нам, мистер Пейн, – продолжал шеф полиции, – что находилось в шкатулке, которая была в сейфе?

У Пейна дернулась рука, как бы для того, чтобы погладить подбородок. Рэмпол обратил внимание на этот характерный жест, свойственный Пейну, когда он нервничал.

– Это был документ, – ответил он наконец. – Ничего больше я не могу вам сказать, джентльмены, потому что и сам не знаю.

Доктор Фелл тяжело встал на ноги – грузный морской лев, поднимающийся на поверхность из воды.