Ведьмино логово

– Мне понадобилось немало времени, чтобы во всем разобраться, – внезапно добавил он. – Один человек, и только он один мог совершить эти убийства. Он убил уже троих, а сегодня, возможно, убил и четвертого… Завтра днем прибывает поезд из Лондона. Мы встретим этот поезд. И с убийцей будет покончено.

– Значит… значит, убийца живет не здесь?

Доктор Фелл поднял голову.

– Не думайте сейчас об этом, молодой человек, – сказал он. – Ступайте в дом, примите ванну и переоденьтесь. Вам это необходимо. А я посторожу.

Со стороны Ведьмина Логова послышался крик совы. Рэмпол пошел через кусты по проходу, который они проделали недавно, когда тащили к машине Баджа. Только один раз он обернулся назад. Доктор Фелл погасил свой фонарик. В серебристо-голубом свете луны вырисовывалась львиная голова – массивный темный силуэт старого лексикографа, обращенный в сторону колодца.

Баджу было больно, и ему снились сны – больше он ничего не сознавал. Он знал, что лежит где-то в постели, под головой у него мягкие подушки. Один раз ему показалось, что он видит белую тюлевую занавеску, раздуваемую ветром; казалось, что в оконном стекле отражается свет лампы и что возле него кто-то сидит, наблюдая за ним.

Однако уверенности не было. Он то и дело засыпал и снова просыпался, но пошевелиться не было сил. Слышались звуки, похожие на то, как вибрирует гонг, когда по нему ударят. Кто-то поправлял на нем одеяло, натягивая его до самой шеи, хотя ему и так было слишком жарко, а одеяло кололось. Прикосновение чужих рук наполняло его ужасом, и он снова и снова пытался поднять свою собственную руку, но безуспешно. Звуки гонга, колыхание призрачных комнат исчезали, растворяясь в приступах боли, которая шла по жилам, растекаясь по всему телу. Он чувствовал запах лекарств. Он был совсем молодой парень, стоял на футбольном поле посреди орущих болельщиков; он заводил часы и наливал вино из графина; а потом на него прыгал портрет старого Энтони, что висит в галерее Холла. На старике были белые садовые перчатки.

Он бежал, понимая, что это не Энтони. Но кто же это был? Кто-то, кого он видел на экране кинотеатра, это было связано с дракой, перестрелками; перед его глазами проплывал целый хоровод теней, появляясь, словно джинны из бутылки. Нет, того среди них не было, его он хорошо знал, был знаком с ним долгое время. Знакомое лицо…

И вот оно склоняется над ним, над его кроватью.

Пронзительный его крик превратился в хриплое карканье. Не может быть, чтобы оно находилось здесь! С ним ничего не случилось, никто его не трогал, все это его воображение, фантазия, от которой пахнет йодоформом. Он чувствовал щекой приятную, слегка шершавую прохладу подушки. Пробили часы. Что-то взбалтывали в тонком стакане при свете лампы, потом раздались шаги, кто-то прошел по комнате на цыпочках. Он совершенно ясно услышал голос, который произнес:

– Будет жить.

Бадж уснул. Казалось, некий подсознательный центр ожидал этих слов, после которых на него спустился сон, окутав его, словно тугим клубком.

Когда он наконец проснулся, он не сознавал, до какой степени он слаб, кроме того, еще не отошло действие наркоза. Он только понимал, что солнце стоит низко на горизонте и его лучи, струясь, вливаются в комнату. Удивленный и слегка испуганный, он пытался пошевелиться; испытывая к себе отвращение, он сознавал, что проспал, спит чуть ли не до вечера – неслыханное дело, никогда такого не случалось в Холле. Потом он увидел длинную физиономию сэра Бенджамена, который с улыбкой склонился над его кроватью. А позади него кто-то еще, сначала он его не признал… молодой такой человек…

– Ну как, вам лучше? – спросил сэр Бенджамен.

Бадж пытался что-то сказать, но у него получился только бессмысленный хрип. Это было унизительно. В голове стали возникать неясные воспоминания, раскручиваясь, точно веревка.

Да, теперь он вспомнил. Вся картина вспыхнула у него в мозгу с такой яркостью, что ему пришлось зажмуриться. Молодой янки, белые перчатки, револьвер. Что он сделал? Да-да, он вспомнил, он вел себя как последний трус, всегда был трусом; эта мысль наполнила его отвращением, как будто он выпил противное лекарство.

– Не нужно ничего говорить, – сказал сэр Бенджамен. – Вы находитесь у доктора Маркли. Он сказал, что вас нельзя трогать. Поэтому лежите спокойно. У вас довольно серьезное пулевое ранение, но вы поправитесь. А мы пока уходим.

Сэр Бенджамен казался смущенным. Он беспокойно перебирал пальцами по спинке кровати.

– Что касается вашего поведения, Бадж, – добавил он, – ну что же, смело можно сказать: это было просто здорово, черт меня побери.

Бадж облизал губы, обретя наконец дар речи:

– Да, сэр. Благодарю вас, сэр.

Его полузакрытые глаза широко открылись, когда он увидел, что этот молодой американец едва сдерживает смех.