Ведьмино отродье

– И Просперо тоже? – спрашивает Феликс.

– И Миранду? – спрашивает Анна-Мария.

– Может быть, их и не будет в мюзикле, – говорит Костыль. – А может быть, будут. Может быть, Калибан их простит. Может быть, не простит. Может быть, он их найдет и растерзает голыми руками. Мы пока думаем.

Феликс заинтригован: Калибан сбежал из пьесы. Он сбежал от Просперо, как тень, отделившаяся от хозяина и зажившая собственной жизнью. Теперь его никто не удержит. Пощадят ли Просперо, или однажды возмездие войдет в его дом под покровом ночи и перегрызет ему глотку? Феликс непроизвольно кладет руку на горло.

– Мы подумали, было бы круто, если бы вы взялись поставить наш мюзикл, мистер Герц, – говорит Костыль. – Когда мы допишем сценарий. Вы – наша первая кандидатура на режиссера. – Он застенчиво улыбается.

– Сперва надо дожить, – говорит Феликс. Как ни странно, он польщен предложением, хотя понятно, что этому никогда не бывать. Или все-таки… – А так все возможно. Кто его знает, как оно сложится.

47. Забава наша кончена

Когда Феликс уже допивает свой имбирный эль, к нему подходят 8Рукк, Костыль и Змеиный Глаз.

– Остался один вопрос, – говорит Змеиный Глаз. – По поводу пьесы.

– Какой вопрос? – говорит Феликс. Он что-то забыл?

– Девятая тюрьма, – говорит 8Рукк. – Помните, мы насчитали только восемь.

– Вы говорили, что скажете нам, если мы не догадаемся сами, – говорит Костыль.

– А, да, – говорит Феликс рассеянно, пытаясь собраться с мыслями. – Для Просперо все кончилось хорошо, но не так уж и хорошо, если подумать. Он получает обратно герцогство, но теперь оно не особенно ему интересно. То есть он победил, но в то же время и проиграл. Самое главное, он потерял всех, кого любит: Миранду, которая выходит замуж за Фердинанда и будет жить в Неаполе, и Ариэля, который покидает Просперо без всяких сожалений. Как только его отпускают на волю, он бежит без оглядки. Просперо будет по нему скучать, но сам Ариэль вряд ли будет скучать по Просперо: он радуется свободе. Единственный, кто остается с Просперо, – это Калибан. Прямо скажем, не самая приятная компания. Да и зачем он теперь нужен Просперо, когда тот покидает остров? В Милане у него будут другие слуги. Может быть, он возьмет Калибана с собой, хотя бы из жалости или из чувства ответственности: все-таки у Калибана больше никого нет. Но если Просперо и чувствует себя виноватым, то совсем по другому поводу.

– Откуда вы взяли, что он чувствует себя виноватым? – спрашивает Костыль.

– Это есть в пьесе. В самом конце, в эпилоге. – Феликс берет со стола свой экземпляр пьесы и находит нужное место. – Он говорит: «Вы властны здесь меня оставить / Иль взять в Неаполь и избавить / От плена…» Просперо отрекается от чародейства, он намерен сломать свой волшебный жезл и бросить в море колдовские книги. Магия больше ему не подвластна. Теперь магией управляют зрители. Он говорит: «Не бросьте здесь меня на муки, / Но приложите ваши руки: / От уз меня освободите…» То есть, если пьеса имела успех, зрители выразят свое одобрение аплодисментами. В противном случае Просперо так и останется пленником на острове. И еще он просит зрителей за него помолиться. Он говорит: «И верно б гибель мне грозила, / Когда бы не молитвы сила: / Она, вонзаясь, как стрела, / Сметает грешные дела». Иными словами, он просит дать ему индульгенцию. Он взыскует прощения. Вспомним последние строки пьесы: «Как нужно вам грехов прощенье, / Так мне даруйте отпущенье». Здесь заключен двойной смысл.

– Да, это было у вас в комментариях, – говорит Гнутый Грифель.

– Я забыл, – говорит Змеиный Глаз.

– Индульгенция – это церковная грамота об отпущении грехов, – говорит Феликс. – Раньше ее можно было купить за деньги.

– И сейчас тоже можно купить, – говорит Змеиный Глаз. – Называется штраф.

– Или освобождение под залог, – говорит Костыль. – И стоит недешево.

– Или условно-досрочное освобождение, – говорит 8Рукк. – Только его не купишь за деньги. Его надо заслужить.

– А в чем грех Просперо? – говорит Анна-Мария. – Что он сделал такого ужасного?

– Действительно, что? – риторически вопрошает Феликс. Вокруг них собралось еще больше народу. Всем интересно послушать. – Об этом нам не сообщается. Еще одна загадка, заключенная в пьесе. Но «Буря» – пьеса о человеке, который сам ставит пьесу. Пьесу собственного сочинения, воплощение своих «прихотей». Так что, возможно, тот грех, за который он просит прощения, и есть сама пьеса.

– Изящный ход, – говорит Анна-Мария.

– Что-то я не врубаюсь, – говорит Змеиный Глаз. – Пьеса не преступление.

– Грех, – говорит Феликс. – Не преступление против закона. Преступление против морали.

– Все равно не врубаюсь, – говорит Змеиный Глаз.

– Весь его гнев? Жажда мести? – говорит Феликс. – Страдания, которые он причиняет людям?

– Ну да. Наверное, – говорит Змеиный Глаз.

– Хорошо, а как же девятая тюрьма? – спрашивает 8Рукк.