Ведьмочка для ректора Боевой Академии (СИ)

— Потом доешь, ладно уж, — стоило сказать, так и глазки у него загорелись. Усы кверху поднялись. Вид такой воинственный сразу стал.

— Не жалее-шь ты меня, Ведянка, — но вот пожаловаться, это он завсегда.

— Ладно уж, Рыська, — я нахмурилась притворно. — Неси ее. Скорее начнем, скорее закончим.

Рыська фыркнул и исчез.

Не успела я и глотка сделать нового, как фамильяр вернулся.

Вид у него был вполне себе обыкновенный. Шерстка на брюшке гладкая, лоснится. Не буянила книга, выходит.

— Спит, что ли? — прошептала я.

— А что ей ещ-ще делать-то? — нахохлился Рыська. — Держи.

И положил гримуар на стол прямо передо мной.

Ну, что ж. Я выпрямила спину и положила обе руки на древнюю кладезь знаний. Книжица на удивление не стала артачиться. Тотчас встрепенулась и выкатила свой круглый глаз:

— Ведянка? Вижу, вижу, — пробормотал гримуар и серебряные защелки было ощетились. Но со мной сегодня явно что-то было не так. Я ведь даже и не подумала руки-то убрать.

А только взяла да очень-очень неодобрительно посмотрела книжице прямо в единственный глаз.

И что вы думаете?

Она прищурилась и вздохнула. Тяжело так:

— Проснулся он, значитца. Источник-то твой. Ох, не уберегла, не уберегла Эржбетушка внучку свою.

Светлая мать… Да гримуар-то сегодня никак грустит. К чему бы это?

— Вижу-у, ой, вижу-у, — взвыла книжица не своим голосом.

Интересно, чьим же? Своего-то у нее отродясь не бывало. Она ведь ауру, да голос той, кто писал в ней, запоминает. И выдает под настроение.

Сегодня настроение у книжицы какое-то печальное. Совсем не боевое.

Непривычное. К боевому-то мы с Рыськой уж пообвыкли, а тут…

— Что видишь-то? — нетерпеливо спросила я.

— Огонь вижу, вот что! — вдруг огрызнулась вредина, явно приходя в себя.

— Где огонь-то? — вздохнула я.

— Понятно, где. В нем он! В нем и… — тут гримуар вытащил глаз на тонкой ножке чуть ли не к моему лицу — и в тебе.

— Так что, Ведянка, конец тебе пришел. Жизни-то твоей девичьей… — вдруг сказала книжица и неожиданно успокоилась.

— Главное, суть ведьминскую сбереги! — добавила, да так серьезно и глаз свой убрала наконец. Неприятный он у нее. Хорошо, что убрала-то.

Ну вот сказала так сказала…

И я осторожно спросила:

— Про жизнь-то девичью, это ты про что? Никак скоро конец мне придет? Вот любишь ты загадками говорить!

Фыркнула старушка:

— На то и гримуар я. А вам все, ведьмочкам молодым-то, выложи да на блюдечке поднеси. Вот учишься ты, учишься, Ведянка. А толку-то чутка выходит! Эх, вот чтобы без меня делала-то, а?

— Сказала же — девичья! — вредина недовольно зашебуршила страницами. — А поперву того сказала про огонь!

— Смекаешь? — глаз высунулся опять и уставился на меня, не моргая.

Ну-у…

— Вроде как смекаю, — почему-то прошептала я и почувствовала, как щеки краской налились.

— Смекаешь, — фыркнула книжица.

Я покосилась на Рыську, который с деловым видом вылизывал лапки, будто и не слушал нас во все уши.

— Скажи… Значит, это правда? И С-сандр, — да я даже заикаться стала. — Ну, ректор наш… Он на самом деле мой истинный?

Но как?!

Ведь у ведьмочек так не бывает…

Да и он же…ну, не такой уж молодой-то. Сорок лет! И маг!

Я уставилась на книжицу.

— Эхх, молодежь, — книжица зашелестела страницами. — Истории своей не помните, обряды-то все позабыты.

— Вот, тут читай-ка, — и буквы на нужной строке полыхнули алым.

“Всем ведьмочкам рода Маленских, чтобы знали да не забывали. Род наш пошел от старых Князей, которые правили краем испокон веков. Старые Князья носили в себе источники двух стихий — стихии огня и стихии воды. Потому и был мир и покой в землях наших. И рождались долгожданные младенцы в семье, носители двух стихий до тех пор, пока не влюбился один из Князей в деву лесную, ведьмочку. Краше нее никого не встречал он и назвал своею, желанною. От союза их пошли младенцы, носящие в себе еще и ведьминскую суть.”

Книжка резко захлопнулась:

— Ну, теперь-то все поняла, Ведянка?

Сердце у меня забилось. Поняла я, как не понять.

— Значит, он на мою ведьминскую суть да на источник откликнулся, — задумчиво проговорила я.

И встрепенулась:

— Погоди-ка. А почему ж тогда, когда в спальню ко мне пришел, то Олеандрой называл-то? Может, Олеандра эта и есть его истинная, а вовсе не я?

Вот сказала, и помрачнела. Да не хочу я знать никаких таких Олеандр! Тем более, что были они давно. И что мне злиться-то? А злюсь.

— Не кипятись, Ведянка, — строго сказала книжица и вдруг замялась. — А Эржбетушка неуж ничего тебе не говорила-то? Ну, про Олеандру, — прямо вот прошептал гримуар.

— Ни-че-го! — неожиданно зло сказала я. — Да я и имени этого не слышала никогда! Вот только здесь, от ректора-то…

И сразу вспомнила его, такого потерянного. Темные колодцы глаз и этот взгляд. Он вовсе тогда не на меня смотрел. Олеандру он свою видел!

Хоть и двадцать лет прошло…

Никакая я ему не истинная, вот! Раз все ту помнит.

Глава 33

Замолкла книжица, крякнула и забубнила что-то едва слышно.

Будто спорила с кем. Наконец зашелестела страницами и нехотя так заявила: