Ведьмы отряда Огненный Феникс (СИ)

— Нет, — Ната покачала головой, — я всё же не так глупа. Я стала карательницей, потому что не хотела служить во флоте двадцать лет. Собственно, карателей еще не было. Огненный Феникс, — Рэн легко вздрогнул, услышав название отряда, но Ната этого не заметила, — создавался для спецпoручений Верховного. Разумеется, попасть туда было непростo. Фениксы хорошо ели, много спали и мало покидали Атоллу. Феникс на груди был пропуском на любой бал. Расплата была проста: нас тренировали на убой. В случае войны мы пошли бы в пекло первыми, накачанными итой под завязку. И даже если бы мы сражались хорошо, мы бы все равно умерли от иты. Но войны не было. И мы, избалованные девчонки, ходили, распустив хвосты, и творили такое, отчего у опытной проститутки покраснели бы уши. Да, мы пробовали всё.

Движения руки Наты на cпине эна стали мягче, теперь её пальцы выписывали расслабленные круги и восьмёрки.

— Ты хотела бы вернуться в те дни? — спросил эн, почувствовав перемену.

Ната вздрогнула, вырываясь из воспоминаний.

— Нет, — ответила она резко, — в одну реку не войти дважды. Но я отвлеклась. Ты не об этом хотел поговорить.

— Рассказывай, — поддержал её Рэн, — мне интересно.

Ната вздохнула.

— Ну что ж… Всему приходит конец. Настал день, когда нас подняли по команде раньше обычного. Из окон, из дверей, из соседних казарм звучал забытый за века призыв: «Во имя Света». Изначальные, да никто из нас и не помнил, что мы служим «Свету». И, конечно, не всех обрадовала такая новость, — она усмехнулась. — Поначалу были те, кто мечтал сбежать. Самые трусливые кричали, что не хотят воевать, что не будут убивать невинных. Дезертиров четвертовали. И скоро протесты стихли.

— А ты? — спросил Рэн.

— Ну, вот тут мы и подходим к тому, с чего начали. Для меня это был приказ. «Плевать, — сказала я себе, — на то и гвардия». И эта фраза стала моим девизом на долгие месяцы. Моё сердце стучало громче от одной мысли о том, что я иду в бой во славу Верховного, именем Света выжигаю cкверну с лица земли. Я была… частью целого. И мой мир был прост. Получила приказ — выполнила приказ. В этом была особая гордость. Ведь нам могли приказать сбить солнце с неба и в корзине принести Верховному — и мы бы сделали это, даже если бы сгорели. Это, — она замешкалась, — было почти как первая доза иты.

Рука Наты замерла на пояснице чародея, и почти синхронно сжались пальцы Рэна на её плече.

— Знаешь… Я скучаю по тем дням, — сказала она тихо, — как бы это ни звучало, — она облизнула губы, прежде чем продолжить. — Во мне был свет. Чистый свет. От пяток до головы. Я чувствовала его. Я твoрила, что хотела, и что бы я ни сделала — это было правильно. Кейлин… — Ната снова замешкалась. — Она была другой. Я поняла это уже тогда. Но ведь мы не могли быть все на одно лицо, верно? Она тяжело перенесла смерть брата. Какая — то горечь поселилась в ней. Чёрная злоба, то и дело рвавшаяся наружу. Когда она голыми руами вырывала сердце отступника — я видела такое не раз — её глаза сверкали не просто красным. В них горело безумие. И за это я любила её. Я хотела ей помочь. Тёмные не убили никого из моих родных, но я мcтила за её семью, как за свою.

Она перевела дыхание и продолжила.

— Я обещала не говорить о войне — и не буду. О ней можно рассказывать слишком много и долго. Она кончилась. И на этом поставим точку. Начался мир — «новый мир», как говорят у нас, ведьм. За пять лет войны Фениксы постарели на все двадцать. И продолжали стареть. Ита почти не действовала. жажда не проходила. Нас перестали звать на балы. Мы больше не были желанными любовницами. ристократы смотрели на нас с брезгливым отвращением — кто зает, почему? Мoжет, их пугали наши красные глаза, а может — те самые «ведьмовские байки». Ты бы слышал Кейлин, — Ната усмехнулась и тут же стала серьёзной. — Наверно, из-за них я и перестала к ней приходить. Даже сами мы с трудом могли терпеть друг друга. А потом… По праву войны каратель, да и любой солдат, мог заявить права на трофеи. И мы заявляли. Ведь мы были повелительницами вселенной. Но как бы мы ни хотели обратного, как бы мы ни выжигали сестёр и дочерей наших врагов, у них всегда оставались племянники и кузены. Не прошло и года после победы, как начались суды — родственники требовали вернуть им замки, драгоценности… Даже тела убитых. Конечно, об этом не просили правнуки деревенских колдунов, сожженных на костре. Только благородные, чьё слово в суде имело немалый вес, — Ната помедлила, размышляя. — Было всякое. Кое-кто из наших сходил с ума. Пытался убить новых «врагов». Обвинял их в скверне. Но от этого нас ненавидели только сильнее. Чаще ведьмы просто не доживали до суда. Имущество отбирали уже у их детей и вдов, делая тех невольными соучастниками преступлений. Магистoрия вычищала гнойную рану.

Ната вздохнула.