Ведьмы. В петле времени

Сижу. Вспоминаю разработанную нами с Каринкой схему, которая должна помочь бабушке в будущем. Даже несколько раз прорепетировала про себя свою роль. Сбегала заранее умылась, чтобы хоть немного взбодриться. И от, наконец-то дождалась, когда же запиликает будильник.

— О, ты уже встала? — удивилась проснувшаяся тут же бабушка.

— Да-да, попьёшь со мною чаю? — как и когда-то предлагаю я.

— Конечно, а то в следующий-то раз нескоро увидимся, — улыбается она.

Пока пили чай, болтали, и я испытывала задуманную нами схему, рассказывая якобы смешной случай:

— А она, ка-а-ак замахнётся на меня кастрюлей, и… — делая огромные глаза говорю и озираюсь по сторонам в поисках подходящей тары, хватаю небольшую кастрюльку, и шутливо замахиваясь, страшным голосом произношу: — У-у-у, дура!

— Фу-у, как грубо! — отмахнулась бабушка.

— А по-моему забавно вышло, — отвечаю.

— Что ж забавного, в том, чтобы ругаться?

— Да не в том дело, бабуль! — рассмеялась я, радуясь, что именно такую реакцию мы с Каринкой и предполагали, заранее придумав продолжение истории. — Это ж я тебе показываю… У-у-у, дура! — опять махнула кастрюлькой, вызывая искреннее недоумение на лице бабушки. — Так вот, у меня-то кастрюлька пустая! А у неё в ней каша манная была! Ну вот, а теперь смотри внимательно и представляй, что было на самом-то деле, — говорю, и опять, в который раз уже замахиваясь кастрюлей, повторяю: — У-у-у, дура!

Теперь уже и бабушка рассмеялась, а у меня от сердца отлегло. Главное как следует закрепить полученный результат, от случая к случаю повторяя этот жест и слова, которые со временем начнут восприниматься просто как повод для улыбки и не более.

Уходя, как опять не сдержалась, обняла её.

— Ты прямо как навсегда прощаешься, — улыбнулась она, а я не без труда подавила страх и произнесла уже сказанные когда-то слова:

— Ну я ведь тебя аж до следующего года не увижу.

— Топай уже. Тебя там уже заждались.

На этот раз никаких колебаний на тему куда идти и что делать — не было, я сразу же направилась к девчонкам в спальню и завалилась спать.

— Подъём девочки! — разбудил меня голос дежурной.

Вспомнив о том, что должно было произойти сегодня утром, окинула взглядом кровати девчонок. Анжелкина конечно же была пуста.

— А где… — поинтересовалась я, надеясь услышать тот же ответ.

— Умываться пошла, — отозвалась дежурная.

Дальнейшие события пошли как по маслу: поцелуй на лестнице, моё разыгранное недоумение, обида Серёги, недобрый прищур прекрасно всё заметившей Анжелы, подмигивание Карины, словно говорящей, мол, всё идёт по плану. Завтрак в напряжённой обстановке, Серёжкин демонстративный уход из столовой, и наш короткий, но до ужаса нелепый разговор в коридоре.

— Всё нормально? — тихо интересуется успевшая подойти Карина, и заметив мой кивок, добавляет: — Вот и хорошо. Иди погуляй. Я позднее подойду, сходим к Таньке.

Ну а я что? Ничего. Нынче я послушная. Всё же куда легче смириться с тем или этим, если знаешь что, зачем и почему, а не так как было прежде — сплошные непонятности. Пошла, как и тогда, на качели. Сижу, наслаждаюсь тем как ветерок играет волосами. Слушаю шелест сосновых веток, вдыхаю полной грудью окружающие запахи… Хотя последним меня не удивить. Вот как-то странно, я десять лет ничего не чувствовала, даже вкуса или температуры, а запахи ведь были. Только сейчас задумалась на эту тему, раньше это воспринималась как что-то естественное, само собой разумеющееся. Ненормальным было то, что всё остальное отсутствовало, а сейчас вдруг показалось и это странным. Если уж пропадали все чувства, включая работу вкусовых рецепторов, то почему обоняние-то осталось? Надеюсь ещё раз проходить через всё это не придётся. Боюсь не выдержу.

Успев немного подмёрзнуть, прошлась по территории интерната. Неспешно добрела до ворот. Оглянулась, подруги ещё не видно. То ли я слишком шустро нагулялась, то ли её что-то задержало на этот раз? Постояла в задумчивости пару минут, и только протянула руку к калитке, как из-за спины раздался окрик Карины:

— Лена! Постой!

Ну наконец-то! Стою. Жду.

— Всё идёт по плану, а у тебя как? — интересуется она.

— Как по маслу, — улыбаюсь в ответ.

И вот мы уже топаем мимо тех самых гаражей, со свеже-намалёванной надписью «Серёжа + Лена = Любовь», миновали ворота лесничества, подходим к калитке Танькиного дома.

— Помнишь, что надо делать? — уточняет Карина.

— Конечно, — улыбаюсь.

— О! Привет! — раздаётся весёлый Танюхин голос. — Чего встали? Заходите!

Ну мы и зашли, учитывая то, что на этот раз спешить было некуда, а вот повод поболтать был, то от обеда отказываться не стали. И на протяжении всей трапезы рассказывали всякие жути о самых настоящих жертвоприношениях, проводимых в том сосновом лесу, что разделяет наш район от города.

— Там, оказалось собираются самые настоящие колдуны! — жутким шёпотом вещает Карина, потягивая компот. — Это не то что наши игры-забавы. Они там приносят в жертву животных! Говорят, видели, как они пьют кровь своих жертв, и рисовали ею какие-то символы на телах друг друга!